Обсуждение:Позёр

1

Статью писал или редактировал человек, знакомый с панк-роком, я гарантирую это.

• Статью писал натуральный позер — человек, делающий вид, что знаком с субкультурами. «Позерство является основой эмо-движения» и «Бонхед — позер от скинхедов» — наиболее гениальный мысли. Уже за них стоит выдать Нобелевскую премию за выдающиеся достижения в кретинизме и тёплый клечатый плед.
  • Читая слово «пОзер» начинаешь понимать из каких фимозгов наши госудаственные филолухи высасывают йогУрты и прочую хуетень. Позерство чистой воды.

«Противоположностью позера является тру.» Кхм. Тру, по крайней мере в готике, едва ли не синоним позера. Tenebrosus Scriptor 02:00, 5 августа 2007 (MSD)

• Ну тут надо участь, что нормальными людьми оба варианта употребляются в ироническом смысле. xtender 21:38, 5 августа 2007 (MSD)

Не, ну тут всё для лулзов, если на то пошло. Но всё же. Tenebrosus Scriptor 22:03, 5 августа 2007 (MSD)

добавьте гопников как позеров от уголовного мира

• Возьми и добавь, хуле. Tenebrosus Scriptor 23:25, 7 октября 2008 (MSD)

Ссылка на клип битая — на ютубе стало модно закрывать свои клипы от Этой Страны.

а еще по-французски poseur — это и укладчик кафельной плитки!

Поправить

субкультуре, однако по причине запущенного ФГМ способный лишь перенять её внешние отличительные признаки….. простите, конечно за то что рву контекст. Позёрство и субкультура конечно всязаны, а как же позёрство, скажем в культуре обычного трудового китайца? Конечно интересно почитать какой User писал про мысли создателя статьи, но это никого нахуй не ебёт.

• Мои предложения:
• вытащить таки общую симптоматику позёра для всех слоёв общества
• читающий должен отличать позера от куска важного гавна (да да эти мудаки которые носят на плечах свитера из «английской шерсти» и любят спорткары)
• Кратенько привести примеры позёров, используя экономическо-социальный подтекст (отличным примером на мой взгляд является торгаш в сфере сетевого маркетинга)
• В заключении по традиции привести примеры в кино, музыке и литературе (как пример оффспринг)

По поводу мунспика

На самом деле, японская письменность НЕ является позером китайской ибо не позиционирует себя таковой — она является тем, чем является. Просто когда у японцев не было своей письменности, они решили не изобретать велосипед и позаимствовали у китайцев только самые важные иероглифы (так, например, образованный японец должен знать примерно 2000+ штук, в то время как у китайцев их более 6000), а также некоторые слова у американцев. Ну и, как уже отмечалось, японские азбуки тоже были изобретены упрощением некоторых иероглифов (более того, японцы могут вполне обойтись только азбуками, так как иероглифы используются в основном для сокращения написания слов — например, корней слов). Есть другая языковая параллель — «американский» и английский языки. Вот та небольшая разница: японский был получен из китайского и английского (и даже немного французского, если не ошибаюсь), но он имеет элементы, отличающие его от любого другого языка; в то же время, американцы изрядно исковеркав английский язык сленгом, наречием и прочей хуитой, по прежнему утверждают, что они говорят на английском. Если кто до сих пор не понял сути — проведите параллель с другими позерами (например, с теми же гопниками или говнарями); думаю, все встанет на места. И кстати, я знаю, о чем большинство читальщиков сейчас подумало (и скорее всего напишет), но я не мог не написать этот абзац.

По поводу ударения

Давно пора слово «позёр» добавить в расстрельный список — нихуя не ставится ударение на первом слоге!

>> Плюс много. Всё из-за того, что многие заменяют букву ё на е.

Ракоанглицизмы же. У них произносится ударением на первом.

Offspring

пишет контент заблокирован исправьте ктонить http://www.youtube.com/watch?v=nzY2Qcu5i2A

Кое-кого забыли

Вот вопрос: как называется позер-Анонимус? Тот, кто анонимно заходит ну, скажем, на Лурк, читает статьи, временами даже ссылается… однако на других ресурсах регистрируется, да еще под своим настоящим именем. Чтобы не быть голословным, покажу сразу пример (внимание на анкетные данные): [1] Или вот еще творчество того же поциэнта (более показательно): [2]

Рак, убивающий /b/, I presume.

Что ж, если для этого явления существует отдельная статья, сюда что-то об этом писать вряд ли есть смысл.

Grammar nazi

Grammar nazi сообщает, что ударение всегда на Ё

Кстати, Grammar nazi (по крайней мере, большинство тех, кто себя к ним причисляет) сами позёры ещё те. С удивлением обнаружил в их рядах своих бывших сокурсников, имевших довольно хуёвые отношения с русским языком.

песня по теме

Все вышеперечисленное в статье описывается более кратко)), Делай зарядку! — Позёр

Есть психиатрический термин «истероид» — как раз про сабж.

Побыл художником (долгая история про мой epic fail)

Блажен тот позёр, что позёром так и остаётся, всю жизнь себе внушая, что он какой-то особенный и успешно веря себе. Вот у меня получилось иначе и я очень тому не рад, потому что иллюзии — единственный шанс почувствовать себя круто для такого человека, как я. А как всё было. Началось всё именно с внешности. Сначала я был диким безкомповым задротом-троечником, поступившим в универ и с первого семестра еле-еле державшимся там. Круг общения был нулевым, не считая отрывистых диалогов с однокурсниками, где я отвечал на их вопросы малопонятными фразами, то злобным низким голосом, то истеричным фальцетом. На парах я всё больше рисовал всякую чушь и мечтал о знакомстве с неформально выглядящими сокурсницами и сокурсниками. Картинки и карикатуры рисовались как раз для самовыебона и повода для знакомства, большинство тем для них было высосано из пальца, также были злободневные карикатурки. Ко мне подходили пару раз, что-то спрашивали про рисунки, но я отвечал крайне тупо и в своей обычной манере, из-за чего не одну неделю убивался. Все эти дела вгоняли в депрессию, к тому же многие неформалы то выбывали по причине несданной сессии, то переводились в другой ВУЗ или на заочное отделение. Я стал учиться ещё хуже и мне не раз доводилось сдавать экзамен/зачёт с комиссией. Однако к тому времени я внезапно для самого себя обзавёлся парой приятелей с курса, которым было удобно бухать у меня дома. Я тоже прикладывался к бутылю и мог вести беседу. А после и без бутыля. Внешность тоже стала меняться: к третьему курсу стала конкретно расти борода и я попробовал её не брить. И не стригся года два. В довершение всего сменил линзы на очки в толстой оправе. То есть стал походить на художника в традиционном понимании. Вместе с тем утроил количество рисуемой продукции. Ознакомившись с ГО и ДК, принялся стругать ехидные коллажи, хотя ехидными их можно назвать лишь с натяжкой. К примеру, свежий номер «Комсомольской правды», и к каждой фотографии приклеены тупые реплики в духе комиксов. Высказывания были примерно такими: «хуй-хуй» (кто-то смотрел с вызовом), «пи зда» (озадаченная рожа), «посрали пацаны» (радостно-добрая физиономия) и т. д. В общем, типа игра идиотизма фраз и выражений лиц крутых успешных чуваков с обложки. В начале третьего курса на заочку поступил студент, решивший получить два высших образования одновременно — он учился на дневном отделении художки. Я с ним познакомился благодаря диску с «Abruptum», который я ему дал копировать, а до того безуспешно подсовывал одногруппникам. У меня к тому времени появился комп и я упорно сканировал весь свой архив картинок. Как бы невзначай добавил на диск при обмене информацией с новым знакомым, причём помнил, что я рисовать не учился вообще никогда и могу подорвать эту новую дружбу. Но он вскоре стал восторгаться, навесил уйму ярлыков вроде «продолжатель дела Митьков», «пост-примитивизм», «ренессанс модернизма» и др. В эти времена я уже стал одеваться как человек искусства, купил жёлтые штаны в клетку, серо-бордовый плащ и навесил зелёный шарф, про берет тоже не забыл. Хаер почему-то нависал не то как шапка, не то как стог сена. Можно было записываться в городские сумасшедшие, чем гордился и сносил косые взгляды и гоповские окрики не без удовольствия. Получилось нечто среднее между обоими Летовыми и Дюшей Романовым. Поведение стало выёбистым и разболтанным, я размахивал руками, вскрикивал, активно жестикулировал, пытался замысловато материться и шутить (и очень радовался, когда меня цитировали), громил признанных художников, каких знал (а знал я их крайне мало). В лексиконе стали выделяться слова вроде «весьма», «совершенно», «прекрасны», «ох, знаете ли…» и много других. Ещё мне казалось, что новые работы лучше прежних, что я вырос за последнее время и вообще всё это остроумно, актуально и должно быть обнародовано. И тут же новый товарищ познакомил меня со своим знакомым художником, который пришёл в ещё больший вострог, говорил, что я настоящий, что не каждый осмелится на такое, что у меня совсем нет тормозов и что едва ли я проживу долгую жизнь. Слышать такие слова от профессионального художника было совсем охуенно. Меня стали таскать по всем нашим мухосранским культурным мероприятиям и представлять другим как самобытного художника и вообще гения. Меня тогда уже отчислили и я таскался в мастерскую и по домам культуры, музеям и выставкам каждый день. Завёл аккаунт в контакте и сделал свою страницу оплотом постмодернизма, абсурдных шуток и, конечно, своих картин и коллажей. В друзья записывал только всю нашу городскую богемку и их друзей. Решил, что живу искусством. Подумывал об эпатажных перфомансах, но всё же боялся осуждения общества и вызова милиции. Завёл пару знакомых женского пола, чего до этого не было и в помине. Причём обеим симпатизировал и находился в новой для себя ситуации выбора, кого любить. Познал весь местный неформалитет от подающих большие надежды школьников до как-то отчаянно богемствующей сорокалетней пидарасни обоих полов, приходящей покровительственно похвалить пафосно читающую свои стихотворные высеры (или играющую свой говнорок или классику, или как я) молодёжь. Все стали сходиться во мнении, что пора меня вводить в тусу художников Мухосранска и области, сделать выставку для них. В те дни мне казалось, что жизнь проходит не зря, что всё вовремя, как у Цоя или БГ в их двадцать с тем-то и тем-то лет. То, что я всё же неграмотен и ни хуя не знаю про искусство, меня почти не смущало. Я стал большим, не собирался искать работу и понял, что теперь кадровый художник. Даже дотсал чистый холст метр на метр и тюбик настоящей зелёной масляной краски. Вскоре стала готовиться моя выставка. Охуенно смелые и непристойные работы меня попросили не выставлять. Сделал подборку и сам собой гордился. Накануне меня пригласила в гости одна из подруг, причём я согласился на глазах у второй, что меня слегка расстроило, потому что я и для неё хотел казаться свободным. Каков будет вечер, я догадывался. После небольшого высокодуховного разговора я столкнулся с теснотой прикосновений голого тела, зрелищами и запахами. С её стороны всё было круто, однако я облажался. Когда стало ясно, что у меня сегодня не встанет, да и вообще аскетического размера, доверительность общения сразу пропала, было вызвано такси и следом она позвонила какому-то субъекту. Возвращаться посреди ночи в свою пролетарскую семью, далёкую от понимания высокого искусства и тонких чувств, было невыносимо. Половой крах ёбнул в самую глубину нутра. Следующий день прошёл в страшном упадке. А потом эта выставка. Мэтры явно охуели от моих бумажек А4 со следами нечистоплотного обращения. Первый вопрос был, не выставка ли это детского творчества, второй был о том, сколько мне лет и у кого я учился. Разгром получился полный. Тем тяжелее было смотреть на покрасневшие лица моих адептов, гораздо более причастных к искусству, чем я, и, кроме того, заваривших эту кашу с моим восславлением и выставкой. Впрочем, меня восславляли не отдельно, у них было принято восславлять друг друга, но до того подобных ситуаций не происходило. Я малодушно смылся домой, не дожидаясь, когда со мной заговорят. Так и засел дома, ожидая звонков на тему случившегося, а главное со словами жалости и сочувствия. Однако сам не звонил. Через неделю позвонил какой-то малознакомый богемец и сказал, где и во сколько я могу забрать свои картинки. Было до тошноты отвратительно смотреть на свой вид в зеркале лифта, хотя шарф я надел уже под воротник, а не поверх. На обратном пути было ещё более стыдно казаться художником. За этим последовали последние мои эпатажные приключения в роли творческого человека. Сначала я выбрался посреди ночи на пустырь с рюкзаком своих картин, чтобы торжественно сжечь их. Тогда я был ещё в образе и казалось, что совершается нечто страшное и непоправимое. Я смторел, как всё сгорает и жалел, что нет свидетелей, но представлял, что ко мне кинутся, а я скажу небрежно про то, что всё сжёг, включая никому не показанные раритеты. После этой ночи я со всеми разосрался. Сам не пойму, как перешёл к быдлоугрозам, особенно к моим первооткрывателям, устроившим бойкот. Типичные смс от меня: «Чё, крутой, да? А, сука?» (на случай молчания), «Давно кровью не ссал? Пиши время и место, я тебе устрою» (при логичном ответе на мою агрессивную хуйню). В эти моменты я чувствовал себя кем-то вроде Есенина или Джека Лондона, хотя даже принять удар по роже не смог бы достойно. Когда злоба стала переходить в апатию, я раскурочил телефон и побрил голову и рожу, причём самостоятельно и кроваво, опять жгуче себя жалея и печалясь, что никто не видит, только родичи заебут вопросами. Последним шагом было удаление страницы в контакте. Цивильно я не умел, поэтому помогли материалы для новых глумливых коллажей: фото, где мать сосёт фаллоимитатор, торчащий из торта, на глазах у заметно охуевших детей. Сунул это в фотоальбомы каких-то групп на тему семейных ценностей и тут же меня покарали, я тогда ещё продолжал искать нужные группы. На этом мои громкие дела кончились. Год я старался не выходить из дома, чувствуя себя этаким Барреттом и расстриженным гением. Страдал по-всякому, убивался, слагал себе эпитафии, не знал, был ли я хоть немного художником, и кто я теперь — всё ещё девственник, уже всё-таки нет или что-то такое наполовину. Потом стало похуй, просто смотрел всякую развлекательную хуйню от комедий до фильмов ужасов и больше всего в завтрашнем дне прикалывала перспектива дождаться ухода родичей и посмотреть, что мне оставили в холодильнике (кусок пиццы и другая магазинная выпечка, салаты, йогурты, сырки, бутерброды, шоколад и другое). На день рождения мне купили новый телефон, я установил в него уцелевшую сим-карту (не без эгоистической предусмотрительности я её сберёг), но телефон молчал. Когда минуло полтора года, вдруг позвонил мой хуев первооткрыватель. Про жизнь он спрашивать не стал, но сказал, что его отцу на работу позарез нужен новый дворник. Как я понял, это был такой конвейерный обзвон. Хотел послать на хуй, но захотелось, чтобы все знали, как я отчаялся. Так я стал работать в одной упряжке с двумя пожилыми мужиками. Несмотря на то, что работаю уже долго, постоянно делаю косяки и с работой не справляюсь (не пойму, как меня ещё не начали пиздить), но уйти было легко только в первые дни, теперь что-то останавливает, да и годы уже не те, чтобы снова стать комнатным похуистом. Иллюзии насчёт себя рассеялись окончательно. Стало ясно, что я вообще ни хуя не умею, ни в физическом труде, ни в чём-то другом. Пыль в глаза тоже разучился пускать: не могу завершить ни какое-то высказывание, ни шутку, всё скатывается в сраное говно ещё в начале фразы. Теперь очень скучаю по времени своего позорного подъёма, хочется жить всё в тех же самомнениях, пусть они и неправда. Жаль, что не оказалось условий для того, чтобы это продолжалось бесконечно долго. Всё же я был художником, пусть только для себя одного, ну и для пары-тройки представителей близорукого небыдла от искусства.

Пониебы — не позеры.

Блжад, ну что к чему. Обидно за пониебов.

Тут таки ошибка, а не обсирание, ибо «пониебы» — это, вроде как, «простонародное» именование брони.

Скорее разделяют это на сорта только мудаки и тринадцати восьми, блять, летние девочки (ну и их папы, коли занялись воспитанием). А все эти пониносцы и брониёбы это контингент дурки. Не буйные, и потому выпускаются. Так считает анонимус.

Srsly?

>В этой статье мы описываем само явление позёрства, а не составляем списки примеров в духе «X — позёр от Y». >Эти самые списки есть в статье и живут себе хорошенько

Это чтобы больше не дополняли. — Ежи К.^o 15:11, 29 марта 2014 (MSK)