Акунин
Если спрошено будет, чьи произведения хуже: Донцовой или Акунина, ответствуй — Акунина, ибо Донцова плохие книги пишет плохо, а Акунин плохие книги пишет хорошо, а говну до́лжно пахнуть говном, а не шашлыком, дабы не вводить никого в заблуждение.
Анонимус
Борис Акунин (лун. 悪人, что дословно означает «плохой человек») — автор симулякров и профессиональный виабу. В бытность переводчиком-японистом переводил никому неизвестного тогда Юкио Мисиму. Неупокоенный дух Юкио был очень польщён и до сих пор помогает Борису получать орден Восходящего солнца с золотыми лучами на розетке. С недавних пор ведёт уютненький блог ([1]) в ЖЖ, известный довольно строгой системой подписки в друзья. Ярый либераст.
Суть его пейсательства лучше всего выразил известный литературный критик Cемён Воложин.
Приверженцу глобализма дика мысль о самоубийстве. Поэтому он и полез в Японию с её элитарным культом самоубийства, чтоб, восславив его, его отвергнуть ради простого мещанского существования. Скрыв от публики, что у него идеал именно мещанский.
— См. выше
Павел Басинский также высказался весьма категорично:
Я знаю Акунина-Чхартишвили. Он стопроцентный западник, стопроцентный глобалист и стопроцентный либерал . Все его романы — насквозь идеологичны. В гораздо большей степени чем сентиментальная «Мать» Горького.
— См. выше
Кто такой?
Борис Акунин — псевдоним наполовину грузина, наполовину — по маме — ЕРЖ (если исходить из взглядов последних — вообще 100%-ный ЕРЖ) по имени Григорий Чхартишвили. Пишет руками псевдо-исторические романы про Фандорина и не только. Собственно говоря, симулякр — это модель или описание некоего обьекта или явления, в реальности не существующего. Применительно к Акунину: его романы именно что псевдоисторические. И вот почему.
По большому счёту, в этих романах нет ничего, открыто перечащего историзму. Это не удивительно, ведь в эрастофандоринской эпопее, например, автор умело черпает подробности из Гиляровского, что с одной стороны — моветон, ибо из него черпают все, а с другой стороны — вин, ибо сильно лучшего для масс ничего и нету. К слову говоря, чтение Гиляровского перед чтением Акунина позволяет увидеть преизрядно хвостов, тянущихся именно к этому журналисту и его книгам, в особенности — к «Москве и москвичам».
Большинство персонажей имеет под собой реальных прототипов. Иногда их фамилии чуть-чуть изменены: Скобелев становится Соболевым, Май-Маевский – Гай-Гаевским и т.п. и второстепенные события происходят вовремя, лишь добавляя атмосферности. Вкратце описать концепцию большинства романов Акунина можно фразой: «А ведь могло быть!». То есть быть-то могло, но выпускники исторических факультетов при прочтении сабжа срут кирпичами. Хотя надо признать, что ляпов у Акунина не особо много - чего нельзя сказать об экранизации его произведений, где оных over 9000.
При этом книги достопочтенного Бориса Шалвовича весьма котируемы всеми слоями населения.
Небыдлом, потому что пишет автор не только про конец XIX — начало XX века, но и про остальные временные промежутки. Его Фандориниада своими щупальцами охватила всю историю Руси от пост-смутных времён и до наших дней. Даже есть пираты, грабящие корованы, Джек Потрошитель и героиня по имени Мимимимочка. Грубо говоря, не задерживая особо выход новых книг, дядюшка Ч. установил неслабую связь с аудиторией. К сожалению, в последнее время налицо тенденция к скатыванию в УГ, особенно заметная в фимозной серии «Роман-кино» про расового немецкого Бонда Зеппа Теофельса, кстати, еще одного представителя рода Фон Дорнов, и его русского коллегу — певца ртом Алексея Романова, срисованного с юного Эраста Фандорина чуть более, чем полностью. Не менее угнетающее впечатление производит и роман «Весь мир театр». Сравнение данных текстов с ранним творчеством автора заставляет задуматься об одной из трех равнонеутешительных версий: или перед нами результаты перманентного запоя, или ситуация в Рашке уже не та, или вообще троды плудов литературных негров.
Быдлом котируется за предельную понятность происшествий, типа исторические факты, несложный язык, тёлок и половую ёблю в большинстве книг. Вторая часть «Алмазной колесницы», например, нашпигована случаями спаривания ГГ и японской куртизанки чуть менее, чем полностью.
И вообще, есть мнение, что Акунин — большой русский пейсатель, просветитель и гуманист, сенсей, одним словом. Что не помешало ему назвать всех русских алкоголиками и временно-постоянно свалить из сраной рашки. В "Черном городе" оскорбил также армян и азербайджанцев.
Псевдоним
По неподтверждённым (на тот момент) данным Акунин имел ещё один литературный псевдоним — Анатолий Брусникин. Под этим именем были опубликованы романы «Девятный Спас» и «Герой иного времени». Акунин срывает покровы:
«Послушайте, меня с этим „Спасом“ уже, что называется, достали. Я — Б. А., он — А. Б., следовательно, он — это я… Ну хорошо, я это, я! Александр Блок и Агния Барто — тоже я!».
Кстати, «А. О. Брусникин» — точная анаграмма от «Борис Акунин». Да и стиль похож.
11 января 2012 г. Григорий Шалвович таки раскололся.
Алсо, сабж писал книжки и под другим псевдонимом — Анна Борисова, что тоже доставляет.
Выведен Пелевиным в романе "Т" под псевдонимом Гриша Овнюк: "– Когда вы перестреливаетесь с Кнопфом, прыгаете с моста в реку на рясе парашюте, или выясняете отношения с амазонскими убийцами, это все он. Гриша, чтоб вы знали, гений.
– Гений?
– Да. Суперценный кадр, наше главное достояние. Широчайший специалист. Остросюжетник, мастер мирового уровня. Только один серьезный недостаток – везде и всегда нарасхват. Поэтому все время занят и для нас работает левой ногой".
Литературное наследие
Фандориниада
Главный пласт романов Акунина базируется на приключениях предков-нынеживущих-потомков всех ветвей рода Фандориных (Фон Дорнов и т. д.).
Соль в том, что отбарабанив после успешного Азазеля ещё более десятка книг про приключения Эраста Петровича (на тот момент единственного представителя рода), дядюшка Ч. понял, что нельзя же навешивать все случаи на одного только бедного седовисочника. А к последней книге он чего уже только не выделывал. И весь мир объехал, и раскрыл стопицот дел и замочил тысячи народу, ну ты понел.
Поэтому писатель нашёл предельно простое, незаезженное решение: написать про родственников Фандорина Первого. Таким образом, практически все книги перекликаются с этой фамилией. И там обязательно найдётся персонаж с фамилией на Ф и частицей Дорн (ну или Теофельс, в честь дойче-пращуров). Начиная от рыцарей и пиратов и заканчивая германскими шпионами накануне краха царизма — повсюду сплошные Фон Дорны.
Основные представители родовитой династии:
- Корнелиус фон Дорн — приехал в Россию срубить бабла на царевой службе. Его приключения описаны в романе «Алтын-толобас».
- Эраст Петрович Фандорин — основа основ. Начал свою жизнь планктониной в сыскной полиции, но на протяжении всей жизни продолжал безоговорочно идти к успеху. Сабж попытался избавиться от него аж дважды. Сначала ему прострелили голову в финале «Чёрного города», но потом внезапно оказалось, что герой только впал в кому, благополучно проспал революцию и очнулся уже по сути в другой стране. Пришлось написать про него ещё один роман, а в конце взорвать дрезину, на которой он ехал, хотя опять как-то мутно («Не прощаюсь»). Но с учётом, что Фандорин задолбал уже самого автора, а последние две книги про него уже писались явно «на отвали», книги о дальнейших приключениях героя вряд ли предвидится.
- Николай Александрович Фандорин — внук Фандорина-главного, бывший английский баронет, вкусивший жизни сраной рашки в лихие девяностые, да так и осевший в проклятых московитских землях на пару с бесноватой татаркой. В отличие от деда, типичный нервный интеллигент-рохля, не лишённый, однако, аналитических способностей. Поэтому в отличие от Эраста Петровича, который всегда стоял сам за себя, внука часто в критический момент спасает какой-нибудь deus ex machina, что несколько смазывает впечатление о книгах цикла. Впрочем, это компенсируется наличием во всех книгах николиады вполне себе захватывающих параллельных сюжетных линий, происходящих в глубоком прошлом.
В 2020 вышел роман «Просто Маса», где японский слуга и помощник Фандорина Маса aka Масахиро Сибата, оставшись без господина, вернулся в Японию (причëм возвращение пришлось аккурат на день землетрясения 1923 года, которое снесло почти весь Токио с Иокогамой), где открыл детективное агентство и попутно узнал историю своего происхождения.
Пелагея
Второй по значению ключевой персонаж произведений дядюшки Ч. Русский аналог мисс Марпл. Монахиня, щёлкающая дела, как орешки. Изготовлено три текста. «Белый бульдог» и «Чёрный монах» уделывают половину Фандориниады, будучи как минимум не слабее другой половины. Серия завершается романом «Пелагия и красный петух», где криминальное чтиво неожиданно приобретает булгаковско-фантастическую развязку. Вероятно, огорчившись подобному винегрету жанров, Ч. пока не изыскал сил для реанимации данного проекта.
Жанры
Тут дядюшка Ч. развернулся. В эту группу он загонял все романы, не подходившие под обыкновенные историческо-приключенческие рамки его творчества. Чуть более, чем половина книг из этой кучи полна антинаучной хуиты сверх всякой нормы. Например:
- Детская книга — там и правнучек Фандорина ползает через дырки по временам, и Лжедмитрий оказывается пионером.
- Фантастика — попавшие в большой замес в лихие 80-е школяр и гопничег вдруг становятся мегакрутыми: первый начинает читать мысли, а второй становится мистером Юлой (читай, умеет развивать скорость over 9000 км/ч).
- Шпионский роман — кровавая гебня за несколько дней до войны ловит по Москве фошыстских засланцев, топит в прорубях немецких дипломатов, выпиливает норот двухэтажными троллейбусами, дабы прикрыть косяк долбоёба из «наружки» и т. д. По книге запилена киношка "Шпион".
Квест — с которым вообще отдельная история. Акунин написал этот неплохой вебдванольный роман «Квест» и выложил его в интернеты. Да, копирастией он не страдает[1]. Получилось неплохо, хотя вебдванольности и маловато. Роман, надо сказать, состоит из китча и недоброго юмора про Сталина, которого потчуют экстрактом из мозгов Ленина, потому что иначе он править не сможет.
Хотя над названиями книг и достоверностью происходящих в них событий автор не сильно и заморачивался, но эта самая доставляющая часть творчества дядюшки Ч. и его негров.
Так сказать исследования
В далеком 99-ом ещё не особо известный дядя Гриша выпустил опус под названием «Писатель и самоубийство». Первая часть книги представляет собой исследование различных сторон этого животрепещущего вопроса: все «за», «против», «воздержался» и прочие кошерные вещи. Вторая часть посвящена всяким там пейсателям-героям, занимательным фактам их биографии и концовкам оной.
За последние пять столетий большая часть выдающихся людей искусства были либо душевнобольными, либо гомосексуалистами, либо наркоманами, либо одержимыми суицидальным комплексом, за исключением разве что Гете и Рубенса.
Сабж цитирует Готфрида Бенна
Алсо, написал антинаучную хуйню книгу по истории. Несмотря на возгласы юных поклонниц, книгу историки предлагают сжечь нахуй критикуют [2]. Что, впрочем, предсказуемо, ибо написана книга по принципу Власти скрывают.
Переводы
Между прочим, самый весомый вклад в отечественную литературу дядюшка Че внес отнюдь не дефективами про Фандорина сородичи, а винрарными переводами с лунного, в частности — творчества вышеупомянутого ниппонского расового героя Юкио Мисимы, а также мегадоставляющего шизофреника Акутагавы Рюноскэ. Косоглазые оценили и одарили транслятора именной шашкой ценным подарком.
Аллюзии
Повествуя о старой Москве, дядюшка Ч. на голубом глазу сообщает читателю о таких персонажах, как «скульптор Гегечкори» или «журналист Штейнхен» из бульварной газеты «Московский богомолец». Не обидел и себя — на фамилию «Чхартишвили» у персонажа можно наткнуться. Кроме того, в «Коронации» действует персонаж по фамилии Фрейби (Freyby), что в русской раскладке клавиатуры — не что иное как Акунин. (Вообще, шуткой с другой раскладкой сабж злоупотребляет: не связанный с Фандоринианой рассказ «Тефаль, ты думаешь о нас» состоит из пунтосвитчера чуть менее, чем наполовину, включая архитектора «Ягкфи»).
Для создания уникальных сюжетов не брезговал обращаться к творчеству классиков.
- В «Пелагии и белом бульдоге» основные персонажи передраны у Н. С. Лескова с «Соборян», а сюжетная линия «Коронации» – у К. Исигуро с «Остатка дня». Воспользовался тем, что ни ту, ни другую книжку никто из потенциальных читателей приключений Фандорина и Пелагеи вроде и не должен был знать вовсе. Ибо «Соборян» как антисоветчину в СССР практически не печатали, и в школьно-вузовскую программу сия повесть не входила, а ныне модный Исигуро в год выхода «Коронации» ещё не был раскручен и посему популярностью не пользовался. Профессиональный литератор Акунин обе книжки знал и от соблазна не удержался.
- Завязка первого тома «Алмазной колесницы» взята у Куприна, причём в начале прям буквально процитирована первую фраза из «Штабс-капитана Рыбникова», после чего автор развивает героя с теми же идеями, потом внезапно отождствляет его с другим, уже собственным (анти)героем.
- Про «Любовницу смерти» и говорить нечего – «Клуб самоубийц» Стивенсона в чистом виде, только вместо Флоризеля Фандорин.
- Заигрывания с читателем коснулись не только фандоринского цикла. В романе Анатолия Брусникина (но мы-то знаем) «Девятный Спас» главные герои – три богатыря Илья, Добрыня и Алёша, перенесённые на рубеж 17-18 веков.
Когда враньё вскрылось, был призван к ответу, в том числе и на Йехе ([3]). Оправдывался тем, что не воровал, а создавал аллюзии и игры с филологическим уклоном. Но не убедил. Тем более, что к тому времени мнения литературных критиков в высоколобых журналах уже прозвучали, и интересующаяся публика с ними согласилась. Так и сошлись, что Акунин — это никакая вам там не аллюзия, а просто погоревший на банальном плагиате мужик, на чем и был пойман.
Список ляпов
Их столько, что про «историчность» произведений лучше помолчать. Все-таки писанина Акунина — художественная, а отсылки к историческим фактам не более, чем прием для создания атмосферы. В «Алмазной колеснице» борец сумо голыми руками расправляется с вооруженными кинжалами противниками. В реальной жизни его бы проткнули в два счета.
Ляпы экранизации
И все же для пытливых умов: 145 ляпов «Турецкого гамбита», ещё 80 «Статского советника».
Конечно, ляпы экранизации не имеют к литературному произведению никакого отношения. Ибо достаточно начать читать с начала списка претензий — все они сводятся к изобразительной и смысловой частям (например, про шифрограммы). Также масса претензий вызвана тотальным незнанием критиком бэка. Стоит, правда, отметить, что для понимания ситуаций вроде «Лакей в доме генерал-губернатора задает Фандорину вопросы и вообще общается крайне запанибратски» маловато будет даже прочитать только экранизированные книги. Мосье критик явно не относится к поклонникам творчества дядюшки Че, поэтому перед ритуальным сожжением на мокрой соломе его можно даже понять и простить. Примерно по этому поводу высказывался еще один Мэтр: «Если бы критик ограничивался только прочитанными книгами, то вынужден был бы проделывать титаническую работу за плевые деньги, чего можно пожелать лишь дурням, да заклятым врагам». Чего уж тут ждать от критики экранизаций. И это печально.
Вклад
Всё же именно Акунин возродил моду на исторические детективы в этой стране. Чуть раньше, правда, начал писать таковые Валентин Лавров, родив тонну высеров про красавца и силача графа Соколова (в которых не забывал при каждом удобном случае попинать большевиков за Россию, которую мы потеряли), по сути копируя незамысловатый стиль «записок сыщика Путилина». Однако данные работы прошли незамеченными читающей публикой, так что Акунина всё же можно считать первым, что действительно донёс жанр до масс.
А вот после Фандориниады как прорвало. Сначала вылез откуда-то питерский журналист с завышенным ЧСВ Антон Чиж, который решил, что и он может не хуже. По сути, его сыщик Ванзаров – это молодой Фандорин минус навыки ниндзя, а сюжеты такие же адреналинные, как и у мэтра. В десятые пришла эпоха писателей, максимально точно выверяющих исторический фон по архивам – Николай Свечин, Иван Погонин, Иван Любенко. Их произведения несут гораздо меньший налёт «массовой культуры» и во многом ориентированы не только на сюжет, но и на просвещение масс историческими фактами типа подробнейшего описания иерархии полиции того времени, реальных исторических личностей и т.п. В общем, вполне себе родился жанр, востребованный у небыдло-читателей.
Сабж о себе и творчестве
Что в серии будет 16 книжек, было запланировано с самого начала, за 20 лет. Чем всё закончится, я тоже знал. Героя погубит не антигерой, его погубит сяожэнь, мелкий человек, который живуч, как таракан. Настоящее противостояние не между Рыцарем Добра и Рыцарем Зла, потому что представления о том, что такое добро и зло, постепенно меняются, и лицевая сторона превращается в оборотную, как на ленте Мёбиуса.Настоящее противостояние — между высокой и низкой формой жизни.
Первая — про то, чтобы было хорошо всем; вторая — про то, чтоб хорошо было только таракану.
О финале фандоринской истории в романе «Не прощаюсь»
Достоверность в беллетристическом произведении мне не особенно важна.Исторические факты — не более чем некая заданная система координат, внутри которой я чувствую себя свободно.
Примерно как корабль, который должен приплыть из одного порта в другой, и маршрут в целом известен, но детали путешествия уже зависят от капитана.
Nuff said
Всё третье тысячелетие я не читаю художественной литературы, поэтому не могу ответить на этот вопрос. Не читаю, потому что это вредит моей работе — дышать творческим воздухом другого писателя. Собственное дыхание сбивается.
О влиянии творчества других авторов
Атака Хэлла
19.12.2011 уютная днявочка Жоры Чхартишвили была угнана Хэллом Великим и Всемогущим. Результаты взлома выглядели вот так.
Библиография
Борис Акунин. Полное собрание сочинений в трёх кубометрах.
Примечания
