Даниил Хармс
ACHTUNG! Опасно для моска!
Министерство здравоохранения Луркмора предупреждает: вдумчивое чтение нижеследующего текста способно нанести непоправимый ущерб рассудку. Вас предупреждали.
К наиболее бессмысленным своим стихам, которые ввиду крайней своей бессмыслицы были осмеяны даже советской юмористической прессой, я относился весьма хорошо, расценивая их как произведения качественно превосходные, и сознание, что они неразрывно связаны с моими непечатающимися заумными произведениями, приносило мне большое внутреннее удовлетворение.
Д.И.Хармс. Из протоколов допроса.
Даниил Иванович Хармс (на самом деле, Ювачев; alter ego в произведениях — Карл Иванович Шустерлинг) — персонаж авторства самого себя, писатель-суперфантаст, человек-абсурд, мастер рифмованной бессмыслицы, гений бреда, апофеоз неадеквата, образец контркультурного героя, и прочая, прочая, прочая.
Хармс и Хармс
Автобиография
Теперь я расскажу о том, как я родился, как я рос и как обнаружились во мне первые признаки гения. Я родился дважды. Произошло это вот как.
Мой папа женился на моей маме в 1902 году, но меня мои родители произвели на свет только в конце 1905 года, потому что папа пожелал, чтобы его ребенок родился обязательно на Новый год. Папа рассчитал, что зачатие должно произойти 1-го апреля и только в этот день подъехал к маме с предложением зачать ребенка. Первый раз папа подъехал к моей маме 1-го апреля 1903-го года. Мама давно ждала этого момента и страшно обрадовалась. Но папа, как видно, был в очень шутливом настроении и не удержался и сказал маме: «С первым апреля!». Мама страшно обиделась и в этот день не подпустила папу к себе. Пришлось ждать до следующего года.
В 1904 году, 1-го апреля, папа начал опять подъезжать к маме с тем же предложением. Но мама, помня прошлогодний случай, сказала, что теперь она уже больше не желает оставаться в глупом положении, и опять не подпустила к себе папу. Сколько папа ни бушевал, ничего не помогло. И только год спустя удалось моему папе уломать мою маму и зачать меня. Итак мое зачатие произошло 1-го апреля 1905 года.
Однако все папины расчеты рухнули, потому что я оказался недоноском и родился на четыре месяца раньше срока. Папа так разбушевался, что акушерка, принявшая меня, растерялась и начала запихивать меня обратно, откуда я только что вылез. Присутствующий при этом один наш знакомый, студент Военно-Медицинской Академии, заявил, что запихать меня обратно не удастся. Однако несмотря на слова студента, меня все же запихали, но, правда, как потом выяснилось, запихать-то запихали, да второпях не туда. Тут началась страшная суматоха. Родительница кричит: «Подавайте мне моего ребенка!» ей отвечают: «Ваш, говорят, ребенок находится внутри вас». «Как! — кричит родительница. — Как ребенок внутри меня, когда я его только что родила!» «Но,— говорят родительнице,— может быть вы ошибаетесь?» «Как! — кричит родительница, — ошибаюсь! Разве я могу ошибаться! Я сама видела, что ребенок только что вот тут лежал на простыне!» «Это верно,— говорят родительнице. — Но, может быть, он куда-нибудь заполз». Одним словом, и сами не знают, что сказать родительнице. А родительница шумит и требует своего ребенка.
Пришлось звать опытного доктора. Опытный доктор осмотрел родительницу и руками развел, однако все же сообразил и дал родительнице хорошую порцию английской соли. Родительницу пронесло, и таким образом я вторично вышел на свет.
Тут опять папа разбушевался,— дескать, это, мол, ещё нельзя назвать рождением, что это, мол, ещё не человек, а скорее наполовину зародыш, и что его следует либо опять обратно запихать, либо посадить в инкубатор. И они посадили меня в инкубатор 25 сентября 1905 г.
Инкубаторный период
В инкубаторе я просидел четыре месяца. Помню только, что инкубатор был стеклянный, прозрачный и с градусником. Я сидел внутри инкубатора на вате. Больше я ничего не помню. Через четыре месяца меня вынули из инкубатора. Это сделали как раз 1-го января 1906 года. Таким образом, я как бы родился в третий раз. Днем моего рождения стали считать именно 1 января.
1935 г.
Хармс и совок
Мое произведение «Миллион» является антисоветским потому, что эта книжка на тему о пионер-движении превращена сознательно мною в простую считалку.
Д.И.Хармс. Из протоколов допроса
Отношение трудового народа и примкнувших к ним технократов к Хармсу и его произведениям ёмко иллюстрировано им же, см. «новая идея» чуть ниже. Отношение таковое устоялось ещё с первых литературных потуг, но было окончательно закреплено вылетом из ленинградского электротеха (в технике Хармс понимал фейхуя, урокам предпочитал литературные изыскания), в который его и так еле-еле устроил отец. Писатель обиделся, возненавидел пролетариат, показно увлекся христианством и присоединился к интеллигентской оппозиции кухонного разлива.
Понятное дело, что советские издания и так не горели желанием печатать мутную хуиту, а христанутого оопозиционера так и подавно. Тем более что герой не упускал возможности тонко или прямой речью сообщить слушателям какие они быдло, бляди и пидорасы всякий раз когда ему предоставлялась возможность читать на плебс. Тем не менее, до воцарения Сталина Хармса никто особо не трогал. Герой прибивался к различным объединениям паразитов в подбрюшье советской культуры, оные периодически разгонялись ссаными тряпками, работать не хотелось, печатали разве что в детских журналах. Для того, чтобы продолжать есть, Хармсу приходилось писать для детей. Которых он люто, бешено ненавидел. Умела Советская власть ловить лулзы с литераторов!
В первый раз арестован был в декабре 1931-го года, вместе с группой товарищей. По некоторым источникам, за то, что пел «Боже, царя храни!». Гэбня не оценила и дала Хармсу три года лагеря. Но затем, как в старом анекдоте, дали не лагерь, а ссылку, не в Сибирь, а в Курск, и не на три года, а меньше, чем на полгода — в июле 1932-го Хармс прибыл в Курск, а уже в ноябре каким-то непонятным образом снова тусовался в Ленинграде. Сурово!
В 1939 году Хармса осенил хитрый план, и он засел за психиатрические книжки. Просветившись, прилёг в больничку, и таки получил желанный диагноз, и был выпущен на волю. Вялотекущая шизофрения на бумажке ценилась Хармсом боле чем красная книжка — Маяковским. Свободное перемещение, свобода от ареста за троллинг, свобода от призыва в армию, сотни рублей пособия от щедрой и сочувственной советской власти. Впереди замаячила счастливая и безбедная жизнь.
Разумеется, моча придала в голову, Хармс растерял остатки страха и совести, вконец охуел и начал нести такое, что даже гуманная Софья Власьевна была вынуждена принять меры. В августе 1941-го поэта повторно арестовывают за «пораженческие настроения», «контрреволюционную пораженческую агитацию». Забавно, что подобные спичи Хармс произносил в доме жены начальника следственного отдела Ленинградского НКВД. Из постановления на арест:
Ювачев-Хармс заявляет: «Советский Союз проиграл войну в первый же день, Ленинград теперь либо будет осажден и мы умрем голодной смертью, либо разбомбят, не оставив камня на камне… Весь пролетариат необходимо уничтожить, а если мне дадут мобилизационный листок, я дам в морду командиру, пусть меня расстреляют; но форму я не одену, и в советских войсках служить не буду, не желаю быть таким дерьмом». Ювачев-Хармс ненавидит Советское правительство и с нетерпением ждет смены Сов. правительства, заявляя:
— Для меня приятней находиться у немцев в концлагерях, чем жить при Советской власти
Надо понимать, что троллинг тогда был менее распространён и в энкаведешных головах просто не укладывалось, как можно говорить такое вслух во время военного положения, тотальной мобилизации и ужасающей обстановки на фронтах и при этом быть в трезвом уме.
Впрочем, есть весьма высокая вероятность, что указанные выражения попали в следственное дело прямиком из доноса той самой жены начальника следственного отдела или от печальной известной осведомительницы Оранжиреевой (её показания тоже есть в деле, и Хармс был только одним из выявленных этой дамочкой шпионов и вредителей). Противоречие попали даже в текст доноса: едва ли человек, который ждёт прихода немцев, стал бы фантазировать о том, как хорошо ему будет в концлагере. И в оригинальном тексте доноса (нетрудно нагуглить или посмотреть в приложении к третьему тому ПСС) есть вообще несустветные заявления уровня «обозвали педофилом, импотентом и девственником»: Хармс якобы говорил, что без частного капитала не может быть порядка в стране, что необходимо уничтожить пролетариат или сделать их рабами и одновременно высказывал сожаление врагам народа Тухачевскому, Егорову и др. (т.е. был одновременно за капитализм и внутрипартийную оппозицию).
Не забываем, что военные сводки передавали по радио регулярно и про ту же бомбардировку Роттердама или Ковентри Хармс (как и множество других ленинградцев) слышал в прямом эфире. И про «немцы будут нас бомбить как Роттердам, дамбы треснут и нас затопит КЕМ» говорила на кухнях половина Ленинграда. Вполне логично, что Хармс и Ко про это говорили и вполне логично, что НКВД хватала кого попало, чтобы отчитаться о пресечении пораженческих настроений.
«Когда мы его скрутили, то поняли, что это именно он был источником смрада в этой квартире, все его тело и его дыхание источало невыносимую вонь, нам пришлось очень постараться, чтобы доставить его в управление. В управлении никто не знал, как поступить в данном случае, да и человек был явно болен, поэтому его отправили в психиатрическое отделение» — сообщает любознательному читателю озадаченный НКВДэшник. В результате Даниил Хармс не получил вышку, а был направлен на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу с диагнозом «шизофрения».
Возможно, это было just as planned, рассчитанным средством избежать фронта. Однако, как бы там ни было, в 1942 году сабж тихо помер от легкого голода в том же самом дурдоме. Вот и понимай, как хочешь, вин или фэйл…
Хармс и творчество
Рассматривал электрическую лампочку и остался ею доволен.
Хармс
Считая скучным и вторичным работать в уже обозначенных жанрах и направлениях, как то: литература или театр, — Хармс предпочитал работать с «реальностью первого порядка», то есть с самой жизнью, став персонажем собственного творчества. Результатом такого подхода к «реальному искусству» стало богатое литературное наследие автора, ложно именуемое неофитами-прыщеблядками «наркоманским», три года исправработ за антисоветскую деятельность в искусстве, а также диагноз «шизофрения» (который, по одной из версий, он сам симулировал чтобы избежать гнева Красной Гебни).
И всё-таки автор доставляет сотнями взаимоисключающих параграфов, троллингом всех и вся, изображением из себя небыдла с чрезмерно высоким ЧСВ и атсральными рассказами (с проном или собачками).
Хармс и юмор
Есть несколько сортов смеха. Есть средний сорт смеха, когда смеется и весь зал, но не в полную силу. Есть сильный сорт смеха, когда смеется та или иная часть залы, но уже в полную силу, а другая часть залы молчит, до нее смех в этом случае совсем не доходит. Первый сорт смеха требует эстрадная комиссия от эстрадного актера, но второй сорт смеха лучше. Скоты не должны смеяться.
Хармс
Анекдоты из жизни Пушкина:
Пушкин был поэтом и все что-то писал.
Однажды Жуковский застал его за писанием и громко воскликнул: «Да никако ты писака!». С тех пор Пушкин очень полюбил Жуковского и стал называть его по-приятельски Жуковым.
Как известно, у Пушкина никогда не росла борода. Пушкин очень этим мучился и всегда завидовал Захарьину, у которого, наоборот, борода росла вполне прилично. «У него — ростет, а у меня — не ростет», — частенько говаривал Пушкин, показывая ногтями на Захарьина. И всегда был прав.
Однажды Петрушевский сломал свои часы и послал за Пушкиным. Пушкин пришел, осмотрел часы Петрушевского и положил их обратно на стул. «Что скажешь, брат Пушкин?» — спросил Петрушевский. «Стоп машина», — сказал Пушкин.
Когда Пушкин сломал себе ноги, то стал передвигаться на колесах. Друзья любили дразнить Пушкина и хватали его за эти колеса. Пушкин злился и писал про друзей ругательные стихи. Эти стихи он называл «эрпигармами».
Лето 1829 года Пушкин провел в деревне. Он вставал рано утром, выпивал жбан парного молока и бежал к реке купаться. Выкупавшись в реке, Пушкин ложился на траву и спал до обеда. После обеда Пушкин спал в гамаке. При встрече с вонючими мужиками Пушкин кивал им головой и зажимал пальцами свой нос. А вонючие мужики ломали свои шапки и говорили: «Это ничаво».
Пушкин любил кидаться камнями. Как увидит камни, так и начнет ими кидаться. Иногда так разойдется, что стоит весь красный, руками машет, камнями кидается, просто ужас!
У Пушкина было четыре сына и все идиоты. Один не умел даже сидеть на стуле и все время падал. Пушкин-то и сам довольно плохо сидел на стуле. Бывало, сплошная умора; сидят они за столом: на одном конце Пушкин все время со стула падает, а на другом конце — его сын. Просто хоть святых вон выноси!
Хармс и гуро
Не хвастаясь, могу сказать, что, когда Володя ударил меня по уху и плюнул мне в лоб, я так его схватил, что он этого не забудет. Уже потом я бил его примусом, а утюгом я бил его вечером. Так что умер он совсем не сразу. Это не доказательство, что ногу я оторвал ему еще днем. Тогда он был еще жив. А Андрюшу я убил просто по инерции, и в этом я себя не могу обвинить. Зачем Андрюша с Елизаветой Антоновной попались мне под руку? Им было ни к чему выскакивать из-за двери. Меня обвиняют в кровожадности, говорят, что я пил кровь, но это неверно: я подлизывал кровяные лужи и пятна — это естественная потребность человека уничтожить следы своего, хотя бы и пустяшного, преступления. А также я не насиловал Елизавету Антоновну. Во-первых, она уже не была девушкой, а во-вторых, я имел дело с трупом, и ей жаловаться не приходится. Что из того, что она вот-вот должна была родить? Я и вытащил ребенка. А то, что он вообще не жилец был на этом свете, в этом уж не моя вина. Не я оторвал ему голову, причиной тому была его тонкая шея. Он был создан не для жизни сей. Это верно, что я сапогом размазал по полу их собачку. Но это уж цинизм — обвинять меня в убийстве собаки, когда тут рядом, можно сказать, уничтожены три человеческие жизни. Ребенка я не считаю. Ну хорошо: во всем этом (я могу согласиться) можно усмотреть некоторую жестокость с моей стороны. Но считать преступлением то, что я сел и испражнился на свои жертвы, — это уже, извините, абсурд. Испражняться — потребность естественная, а, следовательно, и отнюдь не преступная. Таким образом, я понимаю опасения моего защитника, но все же надеюсь на полное оправдание.
Хармс и гуманитарий
Гуманитарные опровержения матана Хармсом
Беру на себя смелость утверждать следующее[1]:
- Смотрите внимательнее на ноль, ибо ноль не то, за что вы его принимаете.
- Понятие «больше» и «меньше» столь же недействительно, как понятие «выше» и «ниже». Это наше частное условие считать одно число больше другого и по этому признаку мы расположили числа, создав солярный ряд. Не числа выдуманы нами, а их порядок. Многим покажется, что существо числа всецело зависит от его положения в солярном ряду,— но я беру на себя смелость утверждать, что число может быть рассматриваемо самостоятельно, вне порядка ряда. И только это будет подлинной наукой о числе.
- Предполагаю, что один из способов обнаружить в числе его истинные свойства, а не порядковое значение, это обратить внимание на его аномалии. Для этого удобно 6. Но впрочем, пока я об этом распространяться не буду.
- Предполагаю и даже беру на себя смелость утверждать, что учение о бесконечном будет учением о ноле. Я называю нолем, в отличие от нуля, именно то, что я под этим и подразумеваю.
- Символ нуля — 0. А символ ноля — О. Иными словами, будем считать символом ноля круг.
- Должен сказать, что даже наш вымышленный, солярный ряд, если он хочет отвечать действительности, должен перестать быть прямой, но должен искривиться. Идеальным искривлением будет равномерное и постоянное и при бесконечном продолжении солярный ряд превратится в круг.
- Правда, это не будет основным учением о числе, но в нашем понятии о числовом ряде это будет существенной поправкой.
- Постарайтесь увидеть в ноле весь числовой круг. Я уверен, что это со временем удастся. И потому пусть символом ноля останется круг О.
Хармс и анонимус
Был один рыжий человек, у которого не было глаз и ушей. У него не было и волос, так что рыжим его называли условно. Говорить он не мог, так как у него не было рта. Носа тоже у него не было. У него не было даже рук и ног. И живота у него не было, и спины у него не было, и хребта у него не было, и никаких внутренностей у него не было. Ничего не было! Так что не понятно, о ком идет речь. Уж лучше мы о нем не будем больше говорить.
Хармс и выпадающие бабушки
Одна старуха от чрезмерного любопытства вывалилась из окна, упала и разбилась.
Из окна высунулась другая старуха и стала смотреть вниз на разбившуюся, но от чрезмерного любопытства тоже вывалилась из окна, упала и разбилась. Потом из окна вывалилась третья старуха, потом четвертая, потом пятая. Когда вывалилась шестая старуха, мне надоело смотреть на них, и я пошёл на Мальцевский рынок, где, говорят, одному слепому подарили вязаную шаль.
Хармс и КО
Девять
Картин Нарисовано Тут.
Мы разглядели их В девять Минут. Но если б Их было Не девять, А больше, То мы И глазели На них бы Подольше.
Хармс и театр
На сцену выходит Петраков-Горбунов, хочет что-то сказать, но икает. Его начинает рвать. Он уходит. Выходит Притыкин.
Притыкин: Уважаемый Петраков-Горбунов должен сооб… (Его рвет, и он убегает). Выходит Макаров. Макаров: Егор… (Макарова рвет. Он убегает.) Выходит Серпухов. Серпухов: Чтобы не быть… (Его рвет, он убегает). Выходит Курова. Курова: Я была бы… (Ее рвет, она убегает). Выходит маленькая девочка. Маленькая девочка: Папа просил передать вам всем, что «театр закрывается. Нас всех тошнит.» Занавес.
Хармс и прон
Ты шьешь. Но это ерунда
Мне нравится твоя манда она влажна и сильно пахнет. Иной посмотрит, вскрикнет, ахнет и убежит, зажав свой нос и вытирая влагу с рук вернется ль он. еще вопрос ничто не делается вдруг. А мне твой сок сплошная радость. ты думаешь, что это гадость, а я готов твою пизду лизать, лизать без передышки и слизь глотать до появления отрыжки.
Хармс и дети
В область детской литературы наша группа привнесла элементы своего творчества для взрослых,т.е. заумь, которую я в предыдущем протоколе назвал контрреволюционной
Д. И. Хармс, протокол допроса
Иван Топорышкин пошёл на охоту,
С ним пудель пошёл, перепрыгнув забор. Иван, как бревно, провалился в болото, А пудель в реке утонул, как топор. Иван Топорышкин пошёл на охоту, С ним пудель вприпрыжку пошёл, как топор. Иван повалился бревном на болото, А пудель в реке перепрыгнул забор. Иван Топорышкин пошёл на охоту, С ним пудель в реке провалился в забор. Иван, как бревно, перепрыгнул болото, А пудель вприпрыжку попал на топор.
Хармс и малолетний долбоебизм
Хармс и цитатки
- А потом ещё вот что, нянька, ты конечно любишь есть. Так вот уж с этим тебе придётся проститься. Я тебе есть давать не буду.
- Когда я вижу человека, мне хочется ударить его по морде. Так приятно бить по морде человека!
- И вот наконец, расставив руки и выпучив глаза, падающие с крыши ударились об землю. Так и мы иногда, упадая с высот достигнутых, ударяемся об унылую клеть нашей будущности.
- Говорят, скоро всем бабам обрежут задницы и пустят их гулять по Володарской. Это неверно! Бабам задниц резать не будут.
- Детей надо уничтожать. Для этого я бы вырыл в центре города большую яму и бросал бы их туда.
- Один толстый человек придумал способ похудеть. И похудел. К нему стали приставать дамы, расспрашивая его, как он добился того, что похудел. Но похудевший отвечал дамам, что мужчине худеть к лицу, а дамам не к лицу, что, мол, дамы должны быть полными. И он был глубоко прав.
- Стихи надо писать так, что если бросить стихотворение в окно, то стекло разобьется.
- Когда человек говорит: «Мне скучно», — в этом всегда скрывается половой вопрос.
- Старух, которые носят в себе благоразумные мысли, хорошо бы ловить арканом.
- Надо бросить курить, чтобы хвастаться своей силой воли.
- Я же не отдаю деньгам особого внимания и просто ношу их в кошельке или в бумажнике и по мере надобности трачу их. Шибейя!
- Я долго думал, откуда на улице взялся тигр. Думал, думал, думал, думал, думал, думал, думал, думал… В это время ветер дунул, и я забыл, о чем я думал. Так я и не знаю, откуда на улице взялся тигр.
- Почему, почему я лучше всех?
- Вместо того, чтобы играть в карты, лучше бы собрались, да почитали бы друг другу морали. А впрочем, морали скучно. Интереснее ухаживать за женщинами.
- Не дай мне Бог встретиться с любителем природы.
- Вилка это? или ангел? или сто рублей? Нона это. Вилка мала. Ангел высок. Деньги давно кончились.
- Травить детей — это жестоко. Но ведь что-нибудь надо же с ними делать!
- Дети — это гадость.
- Антон Михайлович плюнул, сказал «эх», опять плюнул, опять сказал «эх», опять плюнул, опять сказал «эх» и ушел. И бог с ним. Расскажу лучше про Илью Павловича.
- Телефон у меня простой — 32-08. Запомнить легко: тридцать два зуба и восемь пальцев[2].
- А по-моему, ты — говно!
- Сегодня я ничего не писал. Это неважно.
- Нет в душе моей больше добродетели! Убирайтесь вон!
- Я такой же, как и все, только лучше.
- Лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным.
Хармс и его смерть
Ювачев умер в блокадном Ленинграде в отделении психиатрии больницы тюрьмы «Кресты» от недоедания, nuff said.
Официальная дата смерти — 2 февраля 1942 г. Может быть не точна, так как в самый тяжёлый блокадный месяц всем было уж точно плевать на какого-то психа.
Реабилитирован посмертно в 1956-м, хотя официально его ни в чём не обвиняли. Переиздавать его абсурдистские произведения почему-то начали только во время перестройки, точнее в 1989 году (произведения для детей издавались).
Хармс и интернеты
Однажды Пушкин стрелялся с Гоголем. Пушкин говорит:
— Стреляй первым ты. — Как я? Нет, ты. — Ах, я! Нет, ты! Так и не стали стреляться.
Четыре иллюстрации того, как новая идея огорашивает человека, к ней не подготовленного
I
ПИСАТЕЛЬ: Я писатель! ЧИТАТЕЛЬ: А по-моему, ты говно! (Писатель стоит несколько минут, потрясенный этой новой идеей и падает замертво. Его выносят.)
II
ХУДОЖНИК: Я художник! РАБОЧИЙ: А по-моему, ты говно! (Художник тут же побледнел, как полотно, И как тростинка закачался, И неожиданно скончался, Его выносят.)
III
КОМПОЗИТОР: Я композитор! ВАНЯ РУБЛЕВ: А по-моему, ты говно! (Композитор, тяжело дыша, так и осел. Его неожиданно выносят.)
IV
ХИМИК: Я химик! ФИЗИК: А по-моему, ты говно! (Химик не сказал больше ни слова и тяжело рухнул на пол.)
Куклов и Богадельнев сидят за столом, покрытым клеенкой, и едят суп.
Куклов: Я принц. Богадельнев: Ах, ты принц! Куклов: Ну и что же из этого, что я принц? Богадельнев: А то, что я в тебя сейчас супом плесну! Куклов: Нет, не надо! Богадельнев: Почему же это не надо? Куклов: А это зачем же в меня супом плескать? Богадельнев: А ты думаешь, ты принц, так тебя и супом облить нельзя? Куклов: Да, я так думаю! Богадельнев: А я думаю наоборот. Куклов: Ты думаешь так, а я думаю так! Богадельнев: А мне плевать на тебя! Куклов: А у тебя нет никакого внутреннего содержания. Богадельнев: А у тебя нос похож на корыто. Куклов: А у тебя такое выражение лица, будто ты не знаешь, куда сесть. Богадельнев: А у тебя веретенообразная шея! Куклов: А ты свинья! Богадельнев: А я вот сейчас тебе уши оторву. Куклов: А ты свинья. Богадельнев: Я вот тебе уши оторву! Куклов: А ты свинья! Богадельнев: Свинья? А ты кто же? Куклов: А я принц. Богадельнев: Ах ты принц! Куклов: Ну и что же из того, что я принц? Богадельнев: А то, что я в тебя сейчас супом плесну!
и т. д.
Хармс является аффтаром рассказа «Пушкин и Гоголь», который послужил образцом для рассказа про Йожа и Варракса. Алсо, писателя подозревают в юзании мема «хороший, годный».
Также, бывает, к месту используются фразы «а старушки всё падали» (которая у Хармса не встречается ни в одном произведении, но с непонятным упорством, видимо, из-за названия рассказа «Вываливающиеся старухи», повсюду приписывается именно ему) и «а по-моему, ты говно!»
Писатель особо любим Гоблином и его камрадами[3].
У Хармса существуют многочисленные унылые и не очень подражатели:
- Гоголь только под конец жизни о душе задумался, а смолоду у него вовсе совести не было. Однажды невесту в карты проиграл. И не отдал.
- Лев Толстой очень любил детей, и всё ему было мало. Приведут ему полную комнату, шагу ступить негде — а он всё кричит: «Ещё, ещё!»
- Однажды Лев Толстой спросил Достоевского, царство ему небесное: «Правда, Пушкин плохой поэт?». «Неправда», — хотел ответить Ф. М., но вспомнил, что у него не открывается рот с тех пор, как он перевязал свой треснувший череп, и промолчал. «Молчание — знак согласия», — сказал Лев и ушел. Тут только Федор Михайлович, царство ему небесное, вспомнил, что все это ему приснилось во сне. Но было уже поздно.
Ещё существует хармсиада из жизни русских (читай — советских) рокеров. Смывки с вторяков.
И даже русский хип-хоп.
Хармс и надмозги
Переводы разных книг меня смущают, в них разные дела описаны и подчас, даже, очень интересно. Иногда об интересных людях пишется, иногда о событиях, иногда же просто о каком нибудь незначительном происшествии. Но бывает так, что иногда прочтешь и не поймешь, о чем прочитал. Так тоже бывает. А то такие переводы попадаются, что и прочитать их невозможно. Какие то буквы странные: некоторые ничего, а другие такие, что не поймешь чего они значат. Однажды я видел перевод в котором ни одной буквы не было знакомой. Какие то крючки. Я долго вертел в руках этот перевод. Очень странный перевод!
Хармс и ссылки
- 115-летию со дня рождения Даниила Хармса посвящается. Дело №4246 или как Иван Иваныч Самовар погубил Даниила Хармса.
- Хармс на расово верном слакваристе Мошкове
- Даниил Хармс — сайт о жизни и творчестве
- Литературные анекдоты «под Хармса». Были придуманы в редакции «Литературной газеты» в 1970-м.
- Даниил Хармс. Опыт патографического анализа.
- Собрание сочинений
- «В маске Хармса» — книжка А. И. Плигузова
- Eсли бы Xармс жил в наше время и был совестлив
Хармс и прочее
Хармс и примечания
