Совок/Распад системы
Распад системы
Основная статья: Совкосрач
Страна умирает, как древний ящер с новым вирусом в клетках.
Теория противников сабжа
Главный вопрос, будоражащий умы совков последние двадцать лет: почему и по чьей вине так скоропостижно скончалась процветавшая Великая Ымперия? Наиболее подробный и, в общем-то, очевидный ответ на этот вопрос дан Алисой Розенбаум в романе «Атлант расправил плечи» (спойлер: коммунизм — говно, любая социалистическая система обречена на самоуничтожение), вышедшем в свет за четыре десятилетия до гибели Быдляндии. Но многих он не устраивает, и в результате появляются тысячи теорий различной степени бредовости.
Совок в конечном счёте проиграл соревнование с Западом. Для гибели далекой от совершенства системы было множество причин, но решающим и обязательным условием для краха огромной, авторитарной, по уши милитаризованной державы было согласие на это жителей страны. Согласие это стало всеобщим после начала политики «гласности». Благодаря ей советский народ осознал огромную разницу в качестве жизни между жителями соцстран и стран загнивающего капитализма. До начала перестройки такой возможностью обладала только тонкая прослойка клатуры и интеллигенции, у которой была возможность проходить на ту сторону железного занавеса.
Совкофаги и быдлоконспирологи обычно возражают против этой теории, приводя в качестве аргументов данные экономической статистики, по которым СССР к семидесятым годам действительно почти догнал капиталистические страны (производил 5% мирового ВВП, по количеству Нобелевских премий сравнялся с Францией и прочее). Но совки не знают, что в статистике кроме количественных показателей, существуют и качественные, по которым Советский Союз был глубоко в жопе.
К примеру, в СССР был почти решен «квартирный вопрос», но каким образом? Качество этого «жилья» в лучшем случае сопоставимо с уровнем трущоб в Латинской Америке, а в худшем — это обычные бараки в самом прогрессивном архитектурном стиле — советский нищебродский депрессизм. При этом совкофагам неплохо бы принять к учету такой маленький юридический нюансик — жилье это не было бесплатным, как им почему-то кажется, так как оно не являлось собственностью проживающих и им пользовались по договору найма. Проще говоря, арендовали. Страну сначала застраивали минимально приспособленными для жизни однотипными хрущевками, которые и сейчас стоят даже в Германии, плодят гопников и депрессию, а позднее домами большей этажности, но в основном опять же из панелей и с идиотской планировкой, также плодящих гопников и депрессию. США, естественно, отставали по количеству построенных квадратных метров, так как там больше развивалось строительство частных малоэтажных домов. Нечто подобное хрущевкам там, конечно, тоже строилось, но очень мало и только во всяких гетто, где уже и так нигры, латиносы и нищета, и депрессия ничего особо не изменит. В знаменитом Прюит-Игоу, например, разделенном на белую и черную части, после отмены сегрегации остались только черные, после чего власти совершенно справедливо решили снести к хуям эти сраные «Черемушки».
Советскому человеку надо было всю жизнь копить и стоять в очереди, чтобы купить сраные «Жигули». Да и вообще половина жизни совкожителя проходила в стоянии в разнообразных очередях. Жителям голодающей несчастной говнорашки неведомы такие виды экстрима как «колбасный электричкинг в Москву», «увидеть бананы — и умереть», «американский футбол за апельсины». А стабильность снабжения жителей самой процветающей страны мира прекрасно иллюстрирует название сумочки-авоськи, которую граждане ССР таскали с собой на всякий случай — авось сегодня что-нибудь выкинут на прилавок? Адская бюрократическая машина довила на каждого жителя страны, полностью определяя, как он должен жить, зачем и почему. В стране была хорошая медицинская система, но со своими особенностями. С ними вы можете познакомиться, зайдя в любую из поликлиник (желательно в каком-нибудь Мухосранске), дошедших до наших дней практически в совковом виде.
Более того, правительство догнивающего совка умудрялось эпически наебывать своих собственных сограждан, организовывая очереди… за их собственными деньгами. Да-да, анон, в один прекрасный вечер января 1991 населению объявляется, что с ним, с населением, хотят сыграть в одну интересную игру. Все деньги населения подлежат обязательному и срочному обмену. Квест действителен 3 дня. Кто не успел — лох. Все вклады замораживаются.
В семидесятых годах до руководства страны доперло, что СССР превращается в какую-то Верхнюю Вольту с ракетами и голыми жопами, неконкурентоспособную и непривлекательную даже для менее развитых соседей. Это сильно снижало вес Великой Державы на международной арене, поэтому был выдвинут лозунг о повышении уровня жизни советских людей. При попытке обеспечить население тазиками, цветными телевизорами и персональными квартирами и стала очевидной абсолютно никакая эффективность экономической модели совка как системы.
Когда к власти пришел некий комбайнёр из Ставрополя, перед ним стоял выбор: плавно менять систему (как начал делать это раньше Китай) или оттягивать гибель (что продолжают делать и поныне Куба и КНДР), усилив анальное огораживание от остального мира. Горбачев (и часть номенклатуры) выбрал первый вариант, остальная номенклатура — второй, а получилось не то и не другое. Как только Меченый попробовал приоткрыть шлюзы, дамбу прорвало и снесло к чертям весь Совок. Толпы быдла, узнавшего, что на самом деле сгнивал вовсе не капитализм, было уже не остановить.
Все прелести совка типа «бесплатного высшего образования» и «мороженого за 20 копеек»[1] на самом деле были оплачены из кармана тех же совков: их просто ограбили в ходе продразвёрсток, построения военного коммунизма, коллективизации, в итоге превратив в полурабов без собственности, полностью зависящих от решений Партии.
Вот только совковое мышление жителей страны вовсе не изменилось. Если раньше тащили домой какие-нибудь детальки с родного завода, то с развалом СССР стали воровать нормально, в эпических масштабах — хорошо, и от большинства заводов остался только фундамент. А те, что остались, производили абсолютно неконкурентоспособный в сравнении с импортными аналогами товар.
Теория сторонников сабжа
От героев былых времёнНе осталось порой имён.
«Вечный огонь»
Поскольку в современной школе учат, что СССР развалился, потому что все стояли за талонами на расстрел, придётся начать с самого начала. По абсолютным промышленным показателям Россия, которую мы потеряли образца 1913 года отставала от Британии где-то на 50-100 лет, будучи полностью зависимой от иностранных кредитов. К 1924 году страна пережила голод до людоедства, численность рабочих и служащих сократилась с 17,5 миллионов до 5,8 миллионов, добыча угля откатилась на 25 лет назад, выплавка чугуна, основного сырья промышленности — на 60 лет назад. Можно много и часто повторять, что социализм это говно по определению, но почему тогда неграмотная, вшивая, пьяная, осажденная со всех сторон страна уже через 45 лет первой запустила человека в космос, дважды пройдя через мясорубку? Советский Союз живым примером показал, что значит экономическая самостоятельность, показал выход из империалистической дилеммы «грабь или ограбят», обрекающей подавляющее число людей планеты гнить и голодать. Он разжигал человеческое достоинство в тех, чьи дела обстояли значительно хуже, чем в царской России. Лучший пример того, чем отличались империалисты и коммунисты, это восстановление ГДР. Поэтому и сейчас подавляющее число народов вспоминают дедушку Ленина тихим незлым словом.
У любого разумного человека возникает вопрос: если эта система была более экономной и человечной, то почему же она сгинула? Ответ на поверхности — поражение в Холодной войне. Чтобы спать спокойно, соцлагерь должен был любой ценой вооружать себя не хуже, чем гораздо более богатый противник, после войны никаких «иначе» быть просто не могло. Cоцлагерь был намного слабее, но тратил огромные ресурсы на военные противостояния. Американец это не ощущал, а вот советский человек отлично знал цену недоеденной каше. В конце концов, СССР надорвался поддерживать локальные войны по всему миру.
Еще один резонный вопрос: почему же в гораздо менее развитом состоянии он дважды выдержал гораздо более разрушительную агрессию? Ответ также простой, но длинный. Началом конца можно считать момент, когда партия демократов превратилась в партию под контролем бюрократов. Откровенно немарксистская и конъюнктурная теория «социализма в одной стране» на практике означала, что мерилом стали не успехи распространения революции, а социально-экономические показатели. Для Сталина и сталинистов отнюдь не по глупости второе и означало первое, но время расставило все по своим местам. Мировую революцию заместили военной экспансией, план — командами, и фактически перед 147 миллионами аграрной страны была поставлена задача перекапиталистить 1,5 миллиарда под властью развитых метрополий. Новая система включала чёткое поощрение труда, социальный лифт и внеэкономическое принуждение (террор), а также массово использовала труд заключённых — а как ещё вы хотели достичь паритета с проклятыми империалистами? Страна и до того была военным лагерем, теперь в ней появляются жесткая субординация и дисбат в лице ГУЛАГа. За две сталинские пятилетки были с нуля созданы электротехническая, химическая, автомобильная, авиационная отрасли, 3200 крупных предприятия, единая энергетическая система, тысячи километров ж\д.
Сесть мог каждый, выйти в жизнь мог тоже каждый. Дети чернорабочих становились академиками, дети батраков становились дипломатами, дети хачей, чурок, жидов, татарвы и хохлов имели совершенно равные с русскими права. Государство принуждало человека жертвовать всем и учиться всему на 150%, а если кто этому противился, государство выжимало из него 300%. Оправданием была военная угроза: «Народ, не желающий кормить свою армию, вскоре будет вынужден кормить чужую» — и лучшие умы человечества, такие как Эйнштейн и Бернард Шоу, даже после 37-го продолжали оправдывать террористический сталинский режим по той простой причине, что альтернатива была не человечнее.
Главной целью вождя народов было создать «партию по образцу ордена меченосцев»: некое коллективное управление страной, при котором никакой культ вседержителя был бы не нужен, а идейная бюрократия уже самостоятельно била бы своих, чтоб простые работяги вдохновлялись. Цель: держать страну по курсу нечеловечески тяжелого качественного рывка, пытаться перекапиталистить империалистов. Сталин взял власть, держа каждого бюрократа на крючке, без всякого культа, который был её легитимацией, поэтому сразу после его смерти прямой ставленник, идейный сталинист и сферический паук-бюрократ в вакууме Маленков предложил «прекратить политику культа личности и перейти к коллективному руководству страной», а еще через два месяца снизил зарплаты чиновников вдвое. Стоит ли говорить, что было выбрано между заветами горячо любимого учителя и половиной зарплаты?
Через каких-то 4 месяца первым секретарём был избран известный в узких кругах танцор Никита Хрущев, а еще через три года он рассказал народу ПРАВДУ: во всем виноват культ, а террор (внеэкономическое принуждение) это плохо. Когда идейные сталинисты попытались известного танцора заткнуть, их всем миром выпроводили на пенсию. Узду ослабили и даже занавес открыли, что позволило Маркесу написать мемуар «22 400 000 квадратных километров без единой рекламы кока-колы», в котором он описал мужеподобных женщин, приветливо машущих орудиями труда в сторону проезжающего поезда. Советская промышленность давала жару, а социализм обретал новое лицо. Его коньком оставалось быстрое расширение фондов на высокотехничной базе, и по итогам 50-х СССР стал второй по весу державой на шарике, и это после трёх тяжелейших войн, после которых соотношение женщин и мужчин в возрастной группе тех, кому в 1941 году было от 18 до 27, изменилось на 100:60. Даже на Урале бабы пахали, бабы сеяли и бабы на тракторах ездили. Глядя на успехи десятилетия, советские экономисты полагали, что СССР обгонит США в ближайшие 10 лет, американские — в ближайшие 20.
Социализм нашел некое равновесие между войной и свободой, но работу чиновников проверяли уже не вражеская армия и не НКВД по приказу лично Сталина, а такие же чиновники. Отлаженная и высокоэффективная командная экономика изменилась, «меченосцы» стали лишними, мешали спокойно работать, жить, есть. Все было понятно уже с начала 60-х: или диктат ради развития, или гуманизм и замедление. Хрущев попытался распинать бюрократов, но к неудовольствию обнаружил, что новый тиран не нужен никому, и поехал на заслуженный отдых «за волюнтаризм». Главой государства стал полностью соответствовавший чаяниям Двубровый Орёл. Проблемы стали решать через децентрализацию. На многих предприятиях ввели хозрасчёт — перевели на самоокупаемость. Хозрасчёт повысил эффективность предприятий, а командная экономика лишилась жестких команд как когда-то она лишилась плана.
Инспекция ездит по совхозам, выясняя, чем там кормят кур. «Отборным зерном», — отвечают в одном совхозе. «Разбазаривать на кур отборное зерно?!» — следует страшный разнос. «Отбросами», — отвечают в другом — предупрежденном — совхозе. «Советских кур — отбросами?!» — следует страшный разнос. Директор третьего совхоза Рабинович говорит комиссии:«Сколько полагается в день на курицу? Две копейки? Вот мы каждой курице и даем деньгами!»
На момент избрания Брежнева красный факел освещает Землю как никогда ярко. Вьетнамские коммунисты топчут тропу Хо Ши Мина, Че пытается поджечь южный континент и сам сгорает в Боливии, чешские коммунисты выворачивают вектор своего социализма, в ответ на что румынские и советские танки возвращают его на прежние рельсы. Чехи пишут на плакатах: «Ленин, проснись, Брежнев сошёл с ума!». 1967 — в Индии восстают наксалиты. 1968 — «Красный май» в Париже. В Италии, Франции, Германии возникают «городские партизаны». В 1973 году Пиночет снимает мясо с чилийских коммунистов, как ранее в Индонезии сделал Сухарто.
Застой был потрясающей страницей истории, если смотреть с точки зрения тоннокилометров на час, как смотрели чиновники и прочие обыватели. Люди работали не надрываясь, учились и лечились бесплатно, 150 млн человек получили бесплатное жильё, космос покоряли, в спорте побеждали и т. д. Везением стал нефтяной кризис 1973 года, когда странам ОПЕК надоело сидеть на чёрном золоте и есть бананы на завтрак, обед и ужин. Цены на нефть утроились, что дало возможность заткнуть все срамные места. Было множество совершенно бесплатных и полностью обеспеченных матчастью детских кружков, спортивно-оздоровительных секций, клубов для поклейки танчиков и самолётиков. Колхозы, школы и больницы не испытывали проблем с оборудованием, проезд — копейки, столовая — копейки, санаторий и детский лагерь — по распределению, но бесплатно. Про социальные язвы вроде наркомании и абортов на современные цифры сказать просто страшно. И при этом социализм оставался совокупно более экономным и стабильным, чем капитализм с его безработицей, социальными уродствами, кризисами, войнами и пятипалубными яхтами. Но застой не стал бы застоем, если бы люди хотели чего-то большего, чем просто жить.
В начале 70-х из под пера двух американцев вышла концепция постиндустриального общества, центральное место в которой занимали диковинные тогда IT. Авторы предполагали, что «постиндустриальное» дополнит и разовьёт «индустриальное» рынком услуг, залечив язвы и примирив классы. В конце 90-х стало очевидно, что изменения в корне переворачивают все привычные экономические понятия «произвести», «собственник», «продать», «цена», «капитал», «управление». Главной ценностью стали не компьютеры и не супертехнологии, а знания в головах сотрудников, т. н. «человеческий капитал». Уже в нулевые для «информационной экономики» придумали новое название — «экономика знаний», а вся суть загадочного «постиндустриального общества» оказалась лишь в том, что само знание стали производить и продавать как любой другой товар. Как подсказывает интуиция, знания производят не на конвейере, производство знаний есть творчество, процесс немеханический, читай: «нельзя вложить Х ресурсов в НИИ и быть уверенным, что это даст Y продуктов, которые дадут Z прибыли» — что одинаково касалось и социализма, и капитализма.
Ясно, что знание должно быть воплощено в инновацию, чтобы стать полезным, но как определить, какое знание выгодно воплощать? В капиталистических странах это решал рынок: исследовать и воплощать нужно то, что купят. Как следствие, возник дистиллят кретинизма, искусственная редкость неисчерпаемого блага, но задачу экономического стимула для производителя он выполнял. Это позволяло получать с продукта не такой прямой, как у товаров, но всё-таки профит. В СССР государственная собственность исключала саму возможность копирайта и справедливо смотрела на него как на гешефт. Знания производила государственная система образования и науки, а в производство его внедряли чиновники.
В 1967 году на поле боя доминировали самолёты и танки, но уже в 1973 его стали контролировать ЗРК и ПТУРы. А теперь вспомним, что к этому времени дамоклов меч НКВД давно сняли, и все спокойно выполняли свои служебные обязанности. Эта система простоживущих органически нуждалась в бездарных, но проверенных серостях вроде Брежнева, дабы они никого никуда не заставляли шагать (ну разве по праздникам). Делай как заведено, живи и не мешай жить другим. Самая удобная позиция в такой ситуации это отсутствие позиции. Молотов отвечал за улучшение качества жизнью Полины Жемчужной, а брежневский бюрократ не отвечал даже своей, да и пересилить простоживущий коллектив он не мог. Рынок и бюрократия по-разному выполняли роль механизма, превращающего знания в инновацию (а инновации не только в продуктах, но и в экономических процессах и стратегиях), и мирная бюрократия делала это хуже. Без оживляющих расстрелов бюрократ имел меньше стимулов, чем частный производитель в Штатах.
Сталин, Рузвельт и телохранители стоят на вершине Ниагарского водопада. Решили испытать верность телохранителей, и каждый приказывает своему прыгнуть в водопад. Американец отказывается:— У меня семья, дети! Русский бросается, его перехватывают. — Как вы решились на это? — У меня семья, дети!
Депутат Верховного Совета СССР вернулся с сессии. Жена подает ему обед.— Будешь есть борщ на первое? Муж молча поднимает руку. — Будешь есть жаркое на второе? Муж молча поднимает руку. — Стаканчик водочки? Муж бурно аплодирует.
Военная бюрократия доказала своё преимущество над рынком, мирная доказала обратное. Настоящая катастрофа скрывалась в том, что творчество (изобретение) нельзя запланировать безучастно, чисто формально, не вникая в содержание. Тем более — на целую пятилетку вперёд, тем более — творчество заокеанских конкурентов. Еще хуже, если «творчество» шло в пику самой бюрократии, которая становилась не нужна: полная автоматизация планирования была возможна за 30 лет до катастрофы, что несомненно сделало бы использование бумаги, труда и других ресурсов более эффективным. Но оно лишало бюрократов права распределять все эти ресурсы.
Когда дело касалось тоннокилометров количества, бюрократы справлялись отлично, но когда дело касалось инициативы, бюрократ не хотел идти против течения и не мог, если хотел. И уже было не важно, что в СССР самая лучшая система образования. Если инновации не востребованы, то и знания не востребованы. МНСам стало можно целыми днями протирать штаны на работе и всё равно получать зарплату, ведь за университетами и НИИ надзирали такие же бюрократы, которым было даже проще от того, что спрос с учреждения бумажный.
Американский профсоюзный деятель посетил НИИ. В комнатах за столами почти никого не было. В коридоре сотрудники стояли кучками, курили и рассказывали анекдоты. На подоконнике двое играли в шахматы. Одна женщина демонстрировала другой новуюкофточку. Уходя, гость сказал: «Желаю вам успеха в вашей забастовке!»
В НИИ стали приводить львов и выпускать в рабочее время в коридоры, чтобы сотрудники работали, а не болтались. Потом случилось ЧП, и львов убрали. Один лев другому: «И нужна была тебе эта уборщица! Я двадцать два научных сотрудника съел, и никто не заметил!»
За поколением шестидесятников, веривших, что реальный социализм можно и нужно реформировать, пришло поколение семидесятников, которые ни в какую реформу социализма уже не верили, ненавидели бюрократов и сотрудничали с ними ради личного профита, закладывая фундамет цинизма девяностых.
Историков и педагогов постигла та же участь: от них не требовали качественного прорыва в «человеческом капитале», и они стали унылым прибежищем для всех, кто умеет делать вид, что работает. Траты на них приобрели ритуальный вид, откуда пошло справедливое презрение. По традиционным показателям советская, лучшая в мире система образования, становилась еще лучше, но сам мир радикально менялся, а технический прогресс дарил молодёжи новые способы общения и образования, предвосхищающие интернеты — контркультуру.
Cознательные люди всё видели и прекрасно понимали куда дует ветер, пытались влиять письмами, предлагали чиновникам решения, но чиновникам было все равно. Зачем рисковать всем, что «нажито непосильным трудом»? Наступила душная эпоха благополучной посредственности. Немногие идейные боролись с этой социально благоприятной системой открыто и подпольно. Беда была и в том, что для абсолютного большинства социализм был единственной надеждой человечества и просто Родиной, за которую деды и отцы умирали. Новое рождение получила традиция стучать куда следует. Для тех, кого нельзя посадить по суду, свои услуги предоставляет карательная психиатрия.
Милиционер задержал гражданина, ругавшего советскую власть.— Отпустите его! — говорит прохожий. — Он ведь ненормальный! — Какой же он ненормальный? — отвечает милиционер. — Он говорит разумно!
Если до начала правления «Двубрового Орла» были планы по освоению целины, постройке Байконура, заводов-гигантов и исследованию сверхсовременного на тот момент термоядерного оружия, то главное достижение эпохи Брежнева — постройка газопровода «Уренгой-Помары-Ужгород» и Камаз. Последовательно росли бюджетный дефицит, отрицательное сальдо внешнеторгового баланса и внешний долг. С 1978 с прилавков начали пропадать продукты.
Борьба с пьянством успешно прошла первую стадию: ликвидирована закуска!
Вопрос о технологическом обновлении не раз и не два поднимали на самом высшем уровне — квадратно-гнездовым способом вкладывали больше денег, говорили слова ртом и принимали решения единогласно. Апатия начальника воздушно-капельным путём заражала подчиненных, и никакая пропаганда не могла перебороть этой человеческой солидарности. Итог: технологический застой, рост сырьевого сектора, экономический кризис, дефицит, пиздец.
Возникло кастовое, глубоко циничное и, как я считаю, опасно (для себя и всего человечества) больное общество, в котором правят два принципа: «блат» (сленговое словечко, означающее «ты — мне, я — тебе») и житейская квазимудрость, выражающаяся словами — «стену лбом не прошибешь».
Сахаров
— Почему исчезли из продажи ондатровые шапки?— Потому что ондатры размножаются в арифметической прогрессии, в то время как номенклатурные работники — в геометрической. Отстрел же последних давно не производится.
При Ленине было как в туннеле: кругом тьма, впереди свет. При Сталине как в автобусе: один ведет, половина сидит, остальные трясутся. При Хрущеве как в цирке: один говорит, все смеются. При Брежневе как в кино: все ждут конца сеанса.
Протоптанной тропой в руководство входили потрясающе лицемерные и жадные люди. Все будущие ненавистники и «реформаторы» СССР были ярыми парторгами, таскавшими граждан на ковёр за недостаточно экзальтированное поклонение дежурному вождю, а нередко и стучавшими на них. Один из ключевых персонажей в процессе распада СССР — Леонид Макарович Кравчук — был ни много, ни мало главным политруком. Позднее он оправдывался, что-де был резидентом демократических сил в логове коммунистической заразы. Соцлагерь как был слабее, так и остался, но теперь уже не догонял, а отставал. Наклонившегося оставалось толкнуть, а тогда никто даже не мог предположить, что всё кончится вдребезги.
Рабинович каждое утро подходит к газетному киоску, берет «Правду», оглядывает первую страницу и возвращает газету, не купив. Через несколько дней продавец спрашивает, что он ищет.— Некролог. — Некрологи помещают на последней странице. — Некролог, которого я жду, будет на первой!
1982 — смерть Брежнева, восьмидесятые. Принята новая продовольственная программа, по которой к 1990 якобы должно появиться всё, что пропало с прилавков. Граждане рекомендуют друг другу включать холодильник в радиоточку.
Радиокомментатор на похоронах Андропова:— Все политбюро в полном составе идет к могиле!
Гонки на лафетах следуют с промежутком чуть больше года — власть переходит от деда к деду. В 1985 цены на нефть проседают, но вопреки современной пропаганде СССР продавал за валюту только 4,5% нефти, и настоящие причины кризиса крылись внутри. На дефицитном рационе начинаются единичные случаи заболевания ксенопатриотизмом в стиле: «в Америке нет кошек, и улицы вымощены бесплатным сыром». Достаточно обширную лекцию по этой теме может прочитать любой дважды еврей Советского Союза.
Наконец, генсеком избирают самого молодого члена политбюро, и пробуют решать проблемы административно: прижать нетрудовые доходы и увеличить поступления в бюджет — но уже в 86—87 всё качнулось в обратную сторону, их легализовали.
Семь чудес советской власти:1. Безработицы нет, но никто не работает. 2. Никто не работает, но план выполняется. 3. План выполняется, но купить нечего. 4. Купить нечего, но всюду очереди. 5. Всюду очереди, но мы на пороге изобилия. 6. Мы на пороге изобилия, но все недовольны. 7. Все недовольны, но голосуют «за».
Правительство дало добро на мелкие гешефты посредством сохранившихся с 20-х годов кооперативов, которые 60 лет были не более чем потребительскими обществами, гаражно- и жилищно-строительными обьединениями. Этим фактически и юридически признавалось, что право получать прибыль от собственности это главный способ пробудить ту самую инициативу — пускай работают, если хотят. Но при углублении кризиса это же право незатейливо оборачивалось нуждой получать профит любыми путями — для советских предпринимателей, а для их наёмных работников — обычным экономическим принуждением. Короче говоря, как только прибыль и прихватизация стали средством, чтобы сыто есть, начался БЫЛИННЫЙ распил СССР.
— Как мы узнаем, что коммунизм уже наступил?— Будет объявлено по радио и в газетах. Если у людей останутся телевизоры, сообщат и по телевидению.
В строгом смысле он начался ещё в июле 1986 года через центры Научно-Технического Творчества Молодёжи и Молодёжные Жилищные Кооперативы, посреднические фирмы при госпредприятиях, помогавшие жить комсомольцам и руководствам госпредприятиями. В авангарде, естественно, шла самая гнилая и лицемерная часть общества — комсомольская верхушка. То, что комсомольцам 20-х было по плечу, комсомольцам 80-х было похую. Уже тогда партия на деньги взносов создавала предприятия с иностранцами, получало льготные кредиты от государства, прибирала лучшую недвижимость, создавала частную банковскую систему, а директора начинали приватизировать свои предприятия. Они не платили никаких (!) налогов, но отчисляли 3% дохода в общесоюзный фонд НТТМ и 27% в местные фонды, которыми распоряжались координационные советы НТТМ. А государство получало ничего. Собственно, а зачем? Ключевые люди и так получают бабло. На базе одного из московских НТТМ появился известный банк «МЕНАТЕП». Уже в 1989 году некто Черномырдин преобразует Министерство Газовой Промышленности в Газпром. В условиях шатающегося и кренящегося рынка никто не собирался вкладываться надолго, и производственные кооперативы не выросли выше артели асфальтоукладчиков. А вот спекулятивная торговля — расцвела, и c ней расцвели крышевавшие советских цеховиков. Бизнес получил самую главную возможность любого бизнеса — покупать и продавать что угодно и кому угодно за деньги, а не за фонды, взаимные обязательства или по плану. Реально это вылилось в массовую перепродажу тем же самым госпредприятиям всеми возможными способами. Технически перестройка состояла в том, что советские избиратели проголосовали каждый за свои маленькие профиты, массово продавив само право на них, а сурово-драматически — в том, что именно в перестройку складывается хорошо знакомый заколдованный круг: все барыги бизнесмены предприниматели наживаются на государственной собственности, электорат гарантирует их неприкосновенность. Подобная несовместимость госэкономики и демократии стала ясна уже в эпоху НЭПа — демократия оборачивалась параличем социалистического государства, но на этот раз Горбачев был вынужден на это идти.
Крупская ожила, приходит к Горбачеву:— Здорово, Михаил Сергеевич, ну чего, как тут у Вас дела? — А вот, Надежда Константиновна, сплошные перестройка с ускорением… — Да, это я вижу. А что, Михаил Сергеевич, мужа-то моего Вы часто вспоминаете? Заветы его выполняете? — Ну Надежда Константиновна! Ну как же! Кто же не помнит старика Крупского!..
Была небольшая загвоздочка — десятилетиями государство вбивало, что частная собственность на средства производства — корень всех зол. Марксизм «подправлял» под государственные задачи еще Сталин, но теперь нужно было подправить его под частную собственность, поэтому, ВНЕЗАПНО, началось колдунство. На роль глашатаев новой правды были назначены кухонные кокозиционеры, Тальков получил приглашение спеть не где-нибудь, а в концертном зале КГБ плюс ротации на радио и ТВ, Кашпировский регулярно появлялся по ящику, и всё это шло с красивыми словами о покаянии и возвращении к ленинской демократии, добровольным кооперативам и производственному самоуправлению! Не имея никакого позитивного обоснования приватизации, власти лепили его буквально из спичек и желудей. Не имея ума, они лепили от противного, выворачивали национальную культуру наизнанку, или как пел тот же Тальков:
Может это и нормально,Может так и быть должно — Всё, что было аморально Стало не оморалено. Перестроиться несложно, Только вот ведь в чём беда. Перестроить можно рожу, Ну, а душу — никогда
По первым итогам распилиады стало ясно, что реформы провалились. Часть бюрократов пошла на договор с империалистами на условиях младших партнеров + корзина печенья и бочка варенья, продавая своих союзников, граждан, их детей и родителей. Бюрократы с совестью попытались сковырнуть предателей — путч. Казалось, мы дошли до самого дна, но тут снизу постучали. Власть подобрал ярый сторонник реформ, отказавшийся от привилегий депутат, президент РСФСР, популист, демагог и просто кумир москвичей Ельцин. Совершив государственный переворот в отдельно взятом РСФСР, он на белом коне въезжает в Кремль, а невнятный старик Янаев со товарищи, пытавшиеся своими, пусть и трясущимися, руками эту страну спасти — в тюрьму. Бюрократы разрешили приватизировать хрущевки и ракушки, скромно оставив себе заводы, газеты и пароходы. Profit.
Трагический парадокс социализма в том, что он был первым и единственным, кто опроверг Маркса самим своим существованием: революцией в отсталой стране и товарным производством без частной собственности — и деградировал в полном соответствии с опровергнутым марксизмом.
Природа не строит ни машин, ни локомотивов, ни железных дорог, ни электрического телеграфа, ни сельфакторов, и т.д. Все это — продукты человеческого труда, природный материал, превращенный в органы человеческой воли, властвующей над природой, или человеческой деятельности в природе. Все это — созданные человеческой рукой органы человеческого мозга, овеществленная сила знания. Развитие основного капитала является показателем того, до какой степени всеобщее общественное знание [Wissen, knowledge] превращается в непосредственную производительную силу, и отсюда — показателем того, до какой степени условия самого общественного жизненного процесса подчинены контролю всеобщего интеллекта и преобразованы в соответствии с ним; до какой степени общественные производительные силы созданы не только в форме знания, но и как непосредственные органы общественной практики, реального жизненного процесса.
— Маркс «Экономические рукописи 1857 – 1859 гг.»
СССР погубило то, что сделало великим, позволив за 40 лет пройти путь, который Британия прошла за 400 — бюрократия. Советские граждане сами виноваты в том, что верили им, боялись их, не отличались от них. И больше всех виноваты интеллектуалы, авангард приспособленцев, использовавшие ум не по назначению. Но самое главное в исчезновении СССР было то, что проблемы никуда не исчезли. Гербы и флаги заменили, а проблемы объявили нормальными.
Нет ничего опаснее для новой истины, чем старое заблуждение.
Гёте, «Годы учения Вильгельма Мейстера»
Если опустить подробности, трагедия искренних противников социализма в том, что капитализм не способен решить ту же проблему: творчество не конвейер, и чем больше объёмы «производства» знаний, тем очевиднее глупость отношения к нему как к товару. Более того, в постсоветских странах капитализм только дополнил недостатки социализма своими собственными. Товарное производство это способ разделить ограниченные ресурсы, но знание ресурс безграничный. Ничего не теряет тот, кто делится им бесплатно. Но частный собственник вынужден ограничивать его распространение, чтобы окупить производство, что мешает уже рядовым производителям знаний. Классическое противоречие производительных сил и производственных отношений. Сама попытка сделать товаром то, что товаром быть не может: товар всегда отчуждается, знание всегда остаётся, знание не товар — подводит к мысли, что товарно-денежные отношения, сиречь капитализм, не нужны. Более того, продавец знания это всегда монополист, а рынок знаний — не рынок, а система обмена информацией. Чем больше рынок знаний развит, тем больше он похож на каноничный марксистский план, единую информационную систему управления производством. Не ту систему оптимального использования ресурсов, которая была в государственной корпорации ЗАО «СССР», но автоматизированный расчёт потребностей людей для распределения по потребностям, раз уж главным ресурсом становится знание, сотворяемое только Человеком.
Разбитые армии хорошо учатся.
То, что социализм потерпел поражение, и рынку знаний, и классу его производителей будет глубоко фиолетово, но уже не на нашей улице. В конце 80-х инновации разрабатывали и внедряли 2/3 предприятий, в начале нулевых — менее 1/10, а это ведь только внешнее выражение, настоящая катастрофа произошла внутри.
«Человеческий капитал» — не больше, чем удобная метафора, потому что умения, знания, таланты, личные связи в принципе невозможно превратить в собственность капиталиста. «ЧК» — не у фирмы, «ЧК» — у страны (и человечества). На него прямо влияют рождаемость, здоровье, активная продолжительность жизни, образование, квалификация, интеллектуальность труда — всё то, что сегодня усиленно пропагандируют в развитых странах. И вот, настал момент открыть самую тайную тайну — никакого постиндустриализма нет. Рынок знаний двумя ногами стоит на реальном производстве, и только для него существует. В отличии от ожиревших московско-питерских дрищей, рассуждающих об информационных технологиях в facebook и twitter, советские бюрократы дебилами не были и понимали, что это очередное объяснение тому, что белый человек богат, а его чёрные колонии — нищие. Уничтожение реального производства убило саму потребность в производстве знаний и выращивании «человеческого капитала».
Более того, в капитализме человек стал только ресурсом. Сегодня в любой серьёзной компании существуют курсы повышения квалификации, дабы работник развивался и приносил больше прибыли, но его взгляды на жизнь никого не интересуют, потому что цель — прибыль. В советской административной экономике государство было единственным нанимателем, получало все эффекты от развития человека и платило за все эффекты его недоразвития (преступность, нетрудоспособность по болезни). Государству было выгодно внедрять в моск не только специальные навыки, но и ценности, правила поведения и прочую духовность, а также бесплатно лечить и учить. Человек был винтиком, который заставляют быть чистым и бесплатно смазывают, а «марксизм-ленинизм» был ничем иным, как корпоративной культурой всенародного ЗАО, почему, кстати, его требовалось принимать и совсем не требовалось понимать. Теперь же стало целесообразно учить работника только тому и лечить только тогда, когда это гарантированно обернется прибылью для бизнесмена. А там — трава не расти.
Ведь то, прошлое, тоталитарное общество было основано на отвратительной несвободе и эксплуатации человека. Оно совершало насилие над душой человека. Люди были главным богатством государства, и каждый человек государству был нужен. Оно не могло позволить, чтобы люди, эта ценная валюта, пропадали просто так. Нет, дело не в каком-то особенном гуманизме. Просто люди были действительно нужны: чтобы поднимать целину, вкалывать на стройках века, прокладывать магистрали через тайгу и от Венеры до Марса, точить оружие на станках, служить в самой большой армии мира; даже для того, чтобы устраивать величественные парады два раза в год — без людей никак нельзя было обойтись… Сейчас мы живем в другом, абсолютно свободном мире. В мире, где каждый человек свободен упасть до самого низа. Никто не остановит его, не будет тянуть вверх, толкать дальше от края пропасти. Человек сейчас может быть бездомным, может быть нищим. Никто не нарушит его священного права. Многие даже помогут ему утвердиться в своей решимости. Например, если человек остается один и начинает пить, о нем узнают квартирные аферисты и с помощью отработанной схемы переписывают на себя квартиру этого человека, а его самого отвозят в далекий пригород или просто выкидывают на улицу. Потому что мы живем в свободной стране, и каждый свободен катиться по наклонной до самого дна… Сейчас жизнь человека ничего не стоит. Ведь человек состоит из аминокислот. А аминокислоты ничего не стоят. Вот если бы человек состоял из углеводородов! Теперь люди не нужны, и когда людей становится меньше, то от этого только лучше, потому что на оставшихся приходится больше углеводородов… Вот и в наше время, если человек — учитель или почтальон, он не оправдывает стоимости затрачиваемых на него углеводородов. Углеводороды очень дороги, а люди не стоят ничего. Поэтому всем будет гораздо лучше, если учителя и почтальоны умрут. Что говорить о пенсионерах? Им должно быть стыдно, что они еще живы.
Если пенсия ниже прожиточного минимума, то пенсионеры дохнут не вопреки государственному обеспечению, а благодаря ему. Работу шахтёра или работу вокруг трубы трудно назвать наукоёмкой — наука не нужна. Не нужно даже бесплатное и полноценное среднее образование, хватит теста. О каком человеческом капитале может идти речь? Потеряли не вторую в мире экономику и не социальное государство, катастрофа произошла в самой душе народа. Дети не воспринимают умения и культуру отцов, а внуки просто не будут понимать о каких умениях шла речь, как это было через два поколения после падения Римской империи. То, что деды могли построить, внуки не смогут даже починить.
Ведь, что делают с нами, с русскими, нас выбрасывают из истории, вычеркивают великие русские открытия, безжалостно вычеркивают. Попробуйте сохранить что-нибудь.
Зиновьев
Самый фундамент «человеческого капитала» это ценности, культура общения и содействия, менталитет, национальная культура. Парадокс, но если бы СССР не распилили, то религии в ее корпоративно-агрессивном виде не было бы вообще, но она осталась бы как часть традиции, как часть любой развитой культуры. Тогда наша национальная (народная!) культура была под крылом государства, а не только в книжках и музейных экспонатах. Представь себе, анон: комфортабельный бассейн, никакого ПГМ, никаких крестных ходов и курбан-байрамов, бородачей и красоток в хиджабах, никаких субкультур, поцреотов и битардов, но зато все обычаи, литература и все самое лучшее, что сохранили коренные народы всего СССР от Хайяма и Руставели до Манаса и Калевалы, доступное каждому! Национальную культуру заменили национальным культом потребления, частными случаями которого стали нелепое подражания всему западному, поцреотизм и ПГМ. Русский язык наполнился фонетически противоестественными и совершенно ненужными словами и выражениями типа «сорри», «воркаут» и «секс», не говоря про миллион машинных переводов вроде «говна кусок» из кино и интернета. Копируя язык, советские люди начали думать на нём как американцы, не понимая, что тень не бывает ярче оригинала, а они навечно остануться нелепой копией с чужой, независящей от них и чаще всего русофобской культуры, нелепой прежде всего для самих белых людей. $ заменил и нательный крест, и комсомольский значок с Лениным, пентхаус заместил и Парнас, и Олимп. Для «человеческого капитала» не осталось даже основания, именно потому что само слово Родина — бессмысленно.
Татарский часто представлял себе Германию сорок шестого года, где доктор Геббельс истерически орёт по радио о пропасти, в которую фашизм увлек нацию, бывший комендант Освенцима возглавляет комиссию по отлову нацистских преступников, генералы СС просто и доходчиво говорят о либеральных ценностях, а возглавляет всю лавочку прозревший наконец гауляйтер Восточной Пруссии. Татарский, конечно, ненавидел советскую власть в большинстве её проявлений, но всё же ему было непонятно — стоило ли менять империю зла на банановую республику зла, которая импортирует бананы из Финляндии.
Пелевин Виктор, Generation P
Цена вопроса: вторая в мире промышленность, лучшее в мире образование, одна из самых лучших система здравоохранения, самая богатая сумма народных культур, всеобщая занятость и пенсионная система — идеальные условия для производства знаний. Бонус: несколько гражданских войн (Приднестровье, Чечня, Карабах, Ош, Таджикистан), немыслимые для советского человека бомжи, проститутки, беспризорники и беженцы. СССР превратился в -дцать стран, уничтожающих цвет своего населения под руководством высококлассных гешефтмахеров экономических советников из метрополии.
Времена не выбирают,В них живут и умирают.
Многие спорят, когда же уже наступит БОЛЬШОЙ ПИЗДЕЦ? Правильный ответ: никогда. Он уже наступил в 1991 году, когда мы разрушили самобытное, светское, образованное, устремленное на развитие и человечность общество, страну, которую было не впадлу назвать своей Родиной. Его обглоданные куски с орлами и тризубами находятся в полной экономической зависимости от победившего транснационального капитализма и являются национальными настолько же, насколько Антихрист есть второпришедший Христос.
A: Вот видишь, всё, что коммунисты говорили про коммунизм, оказалось ложью!B: А то, что они говорили про капитализм, оказалось правдой.
Внестороннее мнение: де-юре и де-факто
Юридически СССР существует до сих пор, ибо Беловежское соглашение было подписано с нарушением закона СССР «о порядке выхода республики из состава Союза», вследствие чего Ельцмана хотели даже судить за измену Родине. В марте 1996 Госдума России денонсировала Беловежские соглашения, но серьёзных политических последствий это решение не имело. Оригинал соглашения вообще просрали — так что казуистически, с точки зрения правоприменительной практики никакого «распада СССР» по сути™ не было.
ГКЧП отстранил Горбачёва от власти. Ельцин отстранил от власти ГКЧП, но Горбачеву власть не вернул. Горбачев намеревался собрать внеочередной съезд КПСС и там поставить вопрос о создании СССР в новом формате, с большой демократией и маленьким рынком, но для этого ему надо было подписать новый союзный договор. Ельцин прочухал об этом и подписал Беловежские соглашения, суть которых состояла в образовании СНГ (а не в разрушении СССР, как думает интеллектуальное большинство), а заодно и приостановил деятельность КПСС на основании взявшегося из глубокого атсрала «секретного Пакета № 1» про расстрел в Катынском лесу. По решению Конституционного Суда обвинение не распространялось на региональные ячейки КПСС. Смысл этого шага был в том, что КПSS как бы преступная партия, но рядовые коммунисты в этом не виноваты — в партии номинально состояло 20 млн человек, и крошить батон на пассивных хомячков было бы самоубийством. Местами ячейки существуют до сих пор на правах общественных организаций и мозолят многим глаза. На основе ячеек КП РСФСР (российской секции КПСС) впоследствии была создана КПРФ.
По итогу Горбач остался президентом несуществующего государства и дыркой от бублика, а вместо нового СССР появился СНГ с большим рынком. Горби пытался воевать с Ельциным аж до 1996 года, основным его оружием были просьбы и обращения. В случае невыполнения своих требований он угрожал заплакать. Вопреки мнению большинства, де факто СССР разрушил не Горбачев и даже не Ельцин. Горбачеву можно вменить преступное попустительство, ведь он до последнего боялся накосячить больше, чем уже накосячено, а в конце просто сбежал от ответственности, ушёл с поста и предал всех, кто выступал против новой власти под знаменем легитимности и закона. Ельцину можно и нужно вменить государственный переворот — он был обязан вернуть власть законному президенту, но слишком хотел порулить всей страной сам, видимо засидевшись в коляске Мишкиного мотоцикла.
Окончательно добил СССР украинский референдум о независимости. СССР мог обойтись без стран Балтии, без Грузии и даже без всего Закавказья, но он экономически не мог сохраниться без УССР. Ни в БССР, ни в РСФСР еще не было референдума о независимости, а после украинского референдума беловежская тройка и сам Горбачев стояли перед фактом — Советского Союза больше нет. Несколькими днями позже беловежских соглашений были упразднены основные органы власти СССР вместе с союзным договором 1922 года. Это создавало ситуацию, когда вся власть в России осуществляла властные полномочия только потому, что управляющая организация КПСС была запрещена на основании катынского дела, то есть Рашка действительно сраная и существует на птичьих правах. Возможно, когда-нибудь это всплывёт. Если посмотреть с другой стороны — то и царь отрёкся с нарушением основных законов Российской Империи, что должно быть непреодолимым препятствием для канонизации Царя-тряпки. Но никто, кроме самых упоротых монархистов, из этого не делает вывод, что Россия, которую мы потеряли, всё еще юридически существует, и уж тем более никто не зовёт на царство Кирилловичей. Государственные перевороты — всегда поперёк прежних законов, поэтому внезапно возвращающихся ебаных Арагорнов тут не ждут, да и не боятся — если у них нет железных батальонов.
Ссылки
Примечания
- ↑ Которое, к слову, в Москве было реально офигительным, а в Мухосранске состояло из подслащённого дроблёного льда жёлтого цвета