Бродский

Иосиф Александрович Бродский (ерж. יוסף אלכסנדרוביץ ברודסקי, пинд. Joseph Brodsky; 24 мая 1940, Ленинград — 28 января 1996, Нью-Йорк) — рифмоплёт, стучатель пальцами по машинке, один из величайших поэтов ХХ века и обладатель заоблачного ЧСВ. По совместительству русский ЕРЖ из Западной Украины, IRL кащенит, БОМЖ, туник, хикки^[1], бездельник, падонак, признанный гений, лауреат Нобелевской премии по литературе 1987 года.

Житие

Добрый день, вот мы встретились, бедная юность

Рождён в Ленинграде, рос в интеллигентной семье фотокора. Подрастающий неформал не ужился в суровой совковой школе послевоенных лет и мечтал стать летчиком. Однако шансов у лица еврейской национальности на это практически не было, потому, закончив ровно семь классов, решил приобщиться к народу, поступив на завод «Арсенал». Допиливание пушек напильником оказалось тяжёлой и неинтересной работой, и Бродский, как, впрочем, и многие другие непризнанные гении того времени, устроился истопником в котельную. Эта профессия оставляла много свободного времени для глубоких размышлений и прочего разглядывания собственного пупка. Скорее всего, именно в котельной Бродский познакомился с группой молодых, прогрессивных поэтов и писателей и стал пописывать стишки, полные пафоса и взаимоисключающих параграфов:

Вместо того чтобы, стоя на куче угля в кочегарке, декламировать свои произведения своим же коллегам, Бродский осмеливался читать свои стихи прилюдно. Стихи эти не были сионистскими или православными, советскими или антисоветскими. Бродский жил в стороне от действительности, не замечая её. А вот она его заметила. Впервые Иосиф был взят гэбней на карандаш после того, как его сдал товарищ, с которым они вместе планировали угнать в Средней Азии самолет и улететь на нем в Афганистан. Разговоры так и остались разговорами, но позже друг вляпался в еще одну историю и зачем-то рассказал и эту. Кровавая гэбня посмотрела на двух горе-романтиков как на малолетних долбоебов и ничего не сделала.

Теперь же стихи вызвали лютый баттхёрт у наиболее прогрессивных членов советского общества, ибо кто не с нами — тот против нас. Один сознательный гражданин в чине капитана, некто тов. Лернер, стал троллить сабжа в питерской жёлтой прессе, заклеймив тунеядцем. Троллинг имел некий успех, так как новый 1964 год сабж встретил в здравнице им. Кащенко.

Пусть КГБ на меня не дрочит

Тут ВНЕЗАПНО выяснилось, что сабж непонятно где работает и непонятно на что и где живёт. А в Совке подобная легкомысленность анально каралась законом, так-то. Бродского прямо с улицы загребли в следственный изолятор и стали готовиться к суду. Об этом приключении он напишет:

В связи с заключением Бродского Анна Ахматова произнесла фразу, которую с тех пор изрекают всегда, когда кого-то совершенно не по делу сажают и тем самым делают героем (не путать с An hero): «Какую биографию делают нашему рыжему!»

Над Бродским провели показательный процесс. Каждый из свидетелей обвинения начинал свою речь словами «Я с Бродским лично не знаком, но…». Также имел место следующий диалог между судьёй и обвиняемым, зафиксированный сотрудницей газеты «Правда» Ф. Вигдоровой:

Ради справедливости стоит отметить, что пару лет спустя, на процессе над самим т. Лернером, обвиняемым в подделке орденских документов, некто выкрикнет: «Бродский в Мичигане, Лернер в Магадане!». ИЧСХ, анонимус оказался прав. В сумрачные семидесятые Кровавая Гэбня шуток не понимала.

Однако на сей раз, закончив ловить лулзы, суд признал Бродского виновным по статье 209 УК РСФСР и отправил его на поселение в глухую деревушку Архангельской губернии. Большего счастья в жизни он никогда не испытывал. На самом деле ссылка была совсем не страшной. Сабж вставал в 6 утра, шел на работу в колхоз, подружился с местными, сеял озимые, дышал свежим воздухом, выжег свой срок и кликуху гвоздём в бараке и в своё удовольствие пописывал. Бродский в чем-то повторил путь Пушкина — именно в ссылке раскрылся его талант. Вспоминал он об этом периоде так: «Один из лучших периодов в моей жизни. Бывали и не хуже, но лучше — пожалуй, не было». После 1987 года музей Бродского в деревне Норинская стал местом паломничества его фанатов.

А потом про этот случай раструбили по Би-би-си. Процесс и ссылка превратили никому не известного поэта-самозванца в маскота для диссидентов, радио свобод и прочих власовцев. Да ещё стихи оказались неплохими. Вернувшийся из ссылки Бродский, уже всемирно известный, но по известным же причинам не печатающийся на родине поэт, начинает водиться с сомнительными личностями и передавать рукописи на запад для публикации. Будучи не в силах остановить моральную деградацию простого ленинградского истопника, товарищи откуда надо ставят Бродского перед выбором: или курс интенсивного лечения и трудотерапии, или перемещение на более удобную для творчества территорию. Уже знакомый с некоторыми методами карательной психиатрии, 4 июня 1972 года Бродский навсегда меняет бледных богемных питерских красавиц на жизнерадостных и розовощёких американских аспиранток-слависток, написав письмо Брежневу. Содержание письма сводилось к тому, что ничего плохого он не делал, а Родину покидать очень жалко.

Пусть теперь в мазанке хором гансы с ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы

Политические взгляды Бродского были продуктом своего времени, совмещая идеи, входящие в наше время в мировоззрение «левых» и «правых», либералов и консерваторов.

С одной стороны, поэты и писатели, выросшие в 50-х и 60-х, заново сформулировали для себя философию нерушимого индивидуализма, примата прав личности над правами государства. С другой стороны, переехав в Америку, они нашли себя на патерналистских имперских позициях, в равной степени достойных и своей старой родины, и новой того времени. Например, они голосовали за Рейгана и постоянно учили Запад, как правильно бороться с врагами демократии при помощи самых радикальных мер. На фоне либеральной богемы университетов, в которых преподавал, Бродский выделялся: к феминизму относился отрицательно, а свой мерседес, несмотря на уважение к правам личности, ставил поперёк трёх парковочных мест. Ему это прощали. С диссидентами Бродский тоже не сработался, отказавшись «мазать дёгтем ворота Родины». Ему простили даже это, выдав Нобелевку. А Зиновьеву, например, не простили. Мелких диссидентов, вроде чешских борцов с тоталитаризмом, он и вовсе от говна не отличал.

В 90-е Бродский, считавший по праву фамилии своей исторической родиной Западную Украину, а себя русским еврейцем, весьма болезненно отнёсся к распаду постсоветского славянского мира, написав стихотворение, фонтанирующее художественной ненавистью и вызывающее широкий общественный резонанс и противоречивые чувства у либерастов и поцреотов даже 20 лет спустя. Стихотворение, как обычно, бьёт в самую душу и кончается такими, например, строчками:

Стихотворение вызвало шок у либеральной и незалежной общественности вплоть до попыток доказать, что оно написано кем-то другим. Разговоры закончились только с появлением в широком обороте видеозаписей, где Бродский читал его сам, после чего тема сменилась на недооценку перемен и недальновидность поэта.

Дверь распахнутая, пыльное оконце, стул покинутый, оставленное ложе…

В Пиндостане Бродский, благодаря публичным гонениям со стороны Кровавой Гэбни, сразу стал знаменитостью. Несмотря на незнание американского английского, был приглашён преподавать русскую литературу в ряд престижных университетов. Но Бродскому не понравилось объяснять малолетним пендосам все особенности своей загадочной русской души. По отзывам студентов, сабж был высокомерен, нетерпелив и откровенно скучал на лекциях и семинарах. Да и сама роль учителя была ему чужда. На вопрос «Как Вы чувствуете себя, преподавая в женском вузе?» он ответил: «Как лис в курятнике». В конце концов в 1981 году фонд МакАртура официально признал Бродского гением и отвалил ему нехилую стипендию, тем самым позволив сабжу больше не беспокоиться о хлебе насущном и заниматься, чем Аллах подскажет.

Бродский поселился в Нью-Йорке и задружил с другими предателями родины — Мишей Барышниковым, Славой Ростроповичем, Серёжей Довлатовым. После получения Бродским Нобелевки весёлая компания решила распилить этот бюджет и вложиться в ресторан русской кухни. «Русский Самовар» открыт по сей день, радуя посетителей солёными огурчиками, холодцом, рыбцом, борщецом и кучей сортов беленькой. Анонимус настоятельно рекомендует настойку на клюкве. (Обанкротился)

Как следует из нижеприведенных строк, наш герой не собирался жить до глубокого маразма:

…и угадал. Вследствие здорового образа жизни сабж принял ислам в Нью-Йорке и был похоронен в Венеции. Родного города он больше так и не увидел.

Мнения экспертов

Набоков

Мэтр, который мнил себя не только Великим Писателем, но и Великим Поэтом, так заценил (через свою секретаршу) один ранний стиховысер сабжа:

Несмотря на скромную оценку, Набоков послал в подарок Бродскому джинсы, полагая, что в Совке штанов (как и самого Набокова) не видали с 1919 года. А ты когда-нибудь получал джинсы в подарок от Набокова, %username%?

Эдичка

Лимонов, расовый хохло-пиндо-французский пролетарский коммунист-порнограф (и немножко политический деятель этой страны), давно сорвал с сабжа уютненькое покрывало обожания. Не отрицая очевидного дарования, завистливый Лимонов назвал Бродского «бухгалтером от поэзии» — циничным профессионалом, использующим набор простецких заученных поэтических приёмов, срывающих крышу у быдла. Например, часто встречающееся противопоставление обсценного божественному (e.g. «Хуярит прямо мне в зрачок» супротив «Куда забрёл ты, Аполлон»). Эдичка также замечает, что многие опусы сабжа походят на каталоги образов.

Анонимус

Цитаты

• Бродский: Интересно, где Южный Крест?
  Найман: Иосиф! Откройте словарь Брокгауза и Ефрона. Найдите там букву «А». Поищите слово «Астрономия».
  Бродский: Вы тоже откройте словарь на букву «А». И поищите там слово «Астроумие».
• Страшный суд — страшным судом, но вообще-то человека, прожившего жизнь в России, следовало бы без разговоров помещать в рай.
• «Ее глаза как бирюза» — это восходящая метафора. А «ее глаза как тормоза» — это нисходящая метафора.
• Пусть теперь в мазанке хором гансы с ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.
• Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека — всегда можно.
• Выпить утром чашку кофе и не закурить?! Тогда и просыпаться незачем!
• Равенство, брат, исключает братство. В этом следует разобраться.
• Евтушенко выступил против колхозов… Если он против, я — за.
• «Говорят, открылся Пленум». «Врезал ей меж глаз поленом».
• Лучший вид на этот город — если сесть в бомбардировщик.
• Долго я не верил, что по-английски можно сказать глупость.
• Хата есть, да лень тащиться — я не блядь, а крановщица.
• Над арабской мирной хатой гордо реет жид пархатый.
• Руки мерзнут. Ноги зябнут. Не пора ли нам дерябнуть.
• Хорошо принять лекарства от судьбы и государства.
• Что попишешь? Молодежь. Не задушишь, не убьешь.
• Ты написал много букв; еще одна будет лишней.
• Ты никто, и я никто, вместе мы почти пейзаж.
• Искусство есть искусство есть искусство.
• Между прочим, все мы дрочим…

Неполный список

Галерея

• Первая любовь поэта

• Вторая любовь поэта

• Хорошо быть сумрачным гением…

• ВНЕЗАПНО, с Высоцким!

• Сабж получает Нобелевскую премию Дарвина. 1987 год

• Герой на фоне ковра статуи

• Бродский и его сраная кошка

Ссылки

• Краткая история Бродского простым языком
• Первоисточник
• Хорошая, годная литературная биография (насколько это возможно)
• Список Бродского для внеклассного чтения. Всё равно ниасилишь
• Как вы задолбали со своими Бродским и Ахматовой! Стихотворение

Примечания

w:Иосиф Бродский en.w:Joseph Brodsky he:יוסף ברודסקי