Парфянский поход Красса
| Римско-парфянская война 54 — 53 до н. э. | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||||
| |||||||||
| Стороны | |||||||||
| Парфия | Римская Республика | ||||||||
| Командующие | |||||||||
| Ород II Сурена Михран |
Марк Лициний Красс † Публий Лициний Красс † Гай Кассий Лонгин | ||||||||
| Силы сторон | |||||||||
| катафракты, лучники | римский легион | ||||||||
| Потери | |||||||||
| незначительные | 20000 убитых 10000 пленных ЧСВ | ||||||||
Чуть более, чем за полстолетия до появления Сына Б-жьего на Земле один римский олигарх совершил со своими легионами небольшое путешествие в отдалённую Парфию с целью причинения жителям страны той добра и великой справедливости. Однако в итоге справедливость причинили самим путешественникам, а возглавивший поход олигарх был отправлен в царство Харона.
О том, как это было всё, поведает вам сей рассказ.
Предыстория
Кто, собственно, энти парфяне?
Как-то по бескрайним степям будущих чуркистанов бродили племена массагетов — дальних родственников причерноморских скифов. Потом несколько племён из числа этих самых массагетов выделились в союз племён, наречённый дахами, а из дахов, в свою очередь, выделилось племя парнов, которое под шумок срачей, творившихся после смерти Саши Македонского, зохавало себе кусочек иранской землицы у Каспия, и запилило себе царство, назвавшееся по означенной землице Парфянским. Позднее в кровопролитных разборках с греко-македонянами парфяне обзавелись всей землей между Месопотамией и Индом.
Впервые же парфяне и римляне узнали друг о друге в 92 году до б-женькиного счастливого отцовства, когда Луций Корнелий Сулла, тусуясь в Киликии, нарвался на делегацию парфян, заключив с ними пакт о разграничении сфер влияния по Евфрату.
В последующие годы римляне периодически троллили парфян, готовясь принести им демократию, но дальше планов войны и мелких пограничных стычек дело не доходило. В то время римляне ещё не подозревали, что эти новые соседи станут их самыми главными противниками со времён разгрома Карфагена.
Interim in Roma
В Риме же тогда творились весёлые дела. Упомянутый Сулла развязал гражданскую войну, после победы в которой стал Чёрным Властелином Рима. И хотя через три года он добровольно подал в отставку, его пример вдохновил других палковводцев, отныне подумывавших о повторении его пути. Ведь всего-то и требовалось найти более-менее серьёзного врага Рима, опиздюлить его, вернуться в Aeterna urbs со славой и трофеями… PROFIT!
И вот около 60-го года трое интересных личностей (Гней Помпей Великий, Марк Лициний Красс и Гай Юлий Цезарь) собрались вместе, да и решили отныне действовать сообща, загребая себе все ништяки и посылая лучи любви несогласным. Разумеется, каждый из них думал сначала использовать своих подельников, а потом с чистой совестью кинуть их, поэтому неудивительно, что к 56 году разногласия между триумвирами усилились. И всё же они сторговались на следующем — за Цезарем осталась Галлия, Помпей отхватил Испанию, Крассу же досталась пограничная с Парфией Сирия…
Помпей остался в Риме, Цезарь отправился пиздить галлов, а Красс стал готовиться к походу на парфян. На то были причины: Помпей и Цезарь к тому времени уже были именитыми полководцами, расширившими пределы Республики. Для победы над такими тяжеловесами в предстоящей драке за власть были нужны громкое имя, преданная, закалённая армия и много бабла. И если с последним пунктом проблем не было, то с первыми двумя дело обстояло не лучшим образом. За 60 лет жизни Красс успел повоевать на стороне Суллы в гражданской войне, принимал активное участие в сулланских проскрипциях, нажив непосильным трудом огромное состояние, а также поучаствовал в подавлении восстания Спартака. Более чем сомнительный послужной список: участие в гражданских войнах никому чести не делает, хапал Красс достойно современного российского чиновника, а лавры победителя презренного раба Спартака и вовсе достались Помпею.
Дранг нах Остен!
Таким образом, первая заварушка между Римом и Парфией была вызвана чисто личными амбициями Марка Лициния Красса. В своих влажных мечтах он мнил себя уже победителем не только парфян, но и бактрийцев, индусов и вообще всех, кто осмелится встать у него на пути.
Помпей, сдерживая улыбку, не препятствовал Крассу и даже любезно проводил его из города. Цезарь также поддержал коллегу, написав ему из Галлии письмо, в котором призывал Марка Лициния быть мужиком, и даже выделил тысячу всадников. Только народный трибун Атей был против и призывал неведомых б-гов обрушить страшные анальные кары на мерзкого разжигателя войны.
И вот Красс отправился на Восток. Была зима, море штормило. Но Марк Лициний погоды ждать не стал и отплыл, проебав в пути хуеву тучу корабликов. Собрав уцелевших военов, он двинулся в путь.
В один прекрасный летний день 54 года, ровно в 4 утра, без объявления войны, Красс переправился через Евфрат и занял несколько пограничных мухосрансков, сдавшихся добровольно. Лишь в городе Зенодотия защитники копротивлялись и помножили на ноль сто римлян, за что городок Красс разграбил, жителей продал в рабство, а своим солдатам позволил провозгласить себя императором, чем навлёк на себя великий стыд, показав, что на большее он не способен.
Оставив гарнизоны в покорённых городах, Красс свалил в Сирию. Мало того, что он не развил успех и позволил врагам подготовиться, так ещё и всю зиму занимался набиванием кошелька вместо поддержания боеспособности армии.
Vae victis!
В следующем году к Крассу явились парфянские послы с нотой, в которой говорилось, что если Красса прислал римский норот, то война будет жестокой и непримиримой. Если же Марк Лициний явился сам, то парфянский царь Ород II готов воздержаться от войны и, снисходя к почтенному возрасту Красса, отпускает гарнизоны римлян, находящихся скорее под стражей, чем на сторожевой службе.
Ну ни хуя ж себе! Крассу советуют сваливать из Парфии! Фалломорфировавший Марк Лициний в запальчивости заявил, что даст ответ в парфянской столице Селевкии. Старший же посол Вагиз рассмеялся и, показав обращённую вверх ладонь, ответил: «Скорее тут вырастут волосы, Красс, чем ты увидишь Селевкию».
Послы уехали, а из захваченных городов Месопотамии стали возвращаться чудом уцелевшие римляне. Они рассказывали такое, что у соотечественников возникали неприятные ощущения пониже спины. Убежать от парфян невозможно, сами же они в бегстве неуловимы аки скифы, их стрелы и копья всё пробивают, а панцири выдерживают любой удар.
Солдатики и командиры начали откладывать первые кирпичи, Красс же не обращал внимания на рассказы и готовился к предстоящей кампании. Его особо ободрил армянский царь Артавазд, посоветовавший вторгнуться в Парфию через Армению, пообещав помощь и содействие. Красс отказался, заявив, что пойдёт через Месопотамию, и Артавазд уехал ни с чем.
В то время как Красс переправлял войско через реку у Зевгмы, много раз прогрохотал небывалой силы гром, частые молнии засверкали навстречу войску, и ветер, сопровождаемый тучами и грозой, налетев на понтонный мост, разрушил и разметал большую его часть. Место, где Красс предполагал разбить лагерь, было дважды поражено молнией. Одна из лошадей полководца в блестящей сбруе увлекла возничего к реке и исчезла под водою. Говорят также, что первый орёл, который был поднят, сам собою повернулся назад. И ещё совпадение: когда после переправы солдатам стали раздавать еду, в первую очередь были выданы чечевица и соль, которые у римлян считаются знаками траура и ставятся перед умершими. Затем у самого Красса, когда он произносил речь, вырвались слова, страшно смутившие войско. Ибо он сказал, что мост через реку он приказывает разрушить, дабы никто из солдат не вернулся назад. Он должен был бы, почувствовав неуместность этих слов, взять их обратно или объяснить их смысл оробевшим людям. Но Красс со свойственной ему самоуверенностью пренебрег этим. Наконец, в то время как он приносил очистительную жертву и жрец подал ему внутренности животного, он выронил их из рук. Видя опечаленные лица присутствующих, Красс, улыбнувшись, сказал: «Такова уж старость! Но оружия мои руки не выронят».
— 'Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Красс
Казалось, сама природа говорила — одумайся, Красс! Разведчики донесли, что местность впереди совершенно безлюдна. Бесполезно…
Тем временем к Крассу явился вождь арабского племени Абгар, прослывший другом римского народа. Абгар превозносил своего благодетеля Помпея, восхищался воинской мощью Красса и только лишь порицал его за медлительность, что он чего-то ждёт, вместо того, чтобы взять и уебать парфян, уже обосравшихся от страха и готовых слинять на восток.
Красс был настолько зачарован сладкими речами Абгара, что доверил ему вести войско. Римляне отступили от реки и углубились в ебеня. Сначала дорога была удобной и лёгкой, затем начались глубокие пески. Абгар уверял, что ещё немного — и пески закончатся, и ускакал вперёд, заверив Красса, что хочет подготовить ему успех и спутать планы врагов.
Красс продолжил движение, как вдруг римляне увидели нескольких обезумевших от страха разведчиков. Они доложили, что остальные перебиты, сами они с трудом спаслись, парфяне же числом over9000 прут на римлян. Красс фалломорфировал от предательства Абгара, наспех выстроил войско в боевой порядок и двинулся на парфян, даже не дав солдатам отдохнуть и подкрепиться.
Наконец сыны Ромула увидели отряд парфян. Он показался им не слишком большим и грозным, но когда противники сблизились, парфяне по знаку ВНЕЗАПНО сбросили с себя маскировочные плащи пустынного цвета, и только теперь Красс осознал, насколько велико развернувшееся перед ним войско.
Явился и военачальник парфян Сурена — красивое женоподобное существо огромного роста, с нарумяненным по обычаю мидян лицом. Он разработал нехитрый план разгрома римлян. Передовые части парфян ударили по центру римлян, построившихся в каре, а получив отпор, откатились назад, разомкнулись и стали незаметно охватывать римлян в котёл, выпуская в них тысячи стрел. И была стрельба хоть и неприцельной, зато зело эффективной, ибо стояли римляне в тесно сомкнутом строю, а посему промахнуться было трудно.
Положение крассочных войск можно было охарактеризовать словом из четырёх букв. Оставаясь в строю, они были удобной мишенью, когда же пытались перейти в наступление, парфяне просто отступали, не переставая вести обстрел. Оставалась надежда, что стрелы рано или поздно закончатся, и тогда парфянам придётся вступить в рукопашный бой, где им и всыпят живительных! Но когда Крассу доложили, что поблизости стоит множество верблюдов, навьюченных стрелами, тот понял: это конец.
Тем временем юный Публий Лициний Красс с отборным отрядом атаковал парфян. Но не вышло, не фартануло. Двое греков из жителей ближайшего города Карры предложили израненному Публию бежать и спрятаться с ними. Но тот отказался бросить погибающих товарищей и приказал рабу убить себя. Остальные командиры также покончили с собой. Из отряда Публия в плен попало лишь 500 человек…
Парфяне, прихватив головы Публия сотоварищи, поскакали к Крассу-старшему. Тот ещё держался. Увидев голову сына, Красс прокричал воинам, что это его личное несчастье, и солдат оно не касается, они должны продолжать сражаться за родину за Сталина. Но вид головы Публия окончательно деморализовал солдат…
Наступила ночь. Парфяне прекратили атаки и отступили, Красс же собрал уцелевших и отступил в Карры, бросив раненых. Утром парфяне добили раненых и подступили к Каррам.
Красс разделил войско и завёл трактор. Части римлян во главе с квестором Гаем Кассием Лонгином удалось сдриснуть в Сирию. Главный же угодил в засаду и отступил на ближайший холм. К нему подъехал Сурена и предложил Крассу спуститься и перетереть об условиях перемирия. Уже убедившийся в коварстве парфян полководец отказался было, но вконец доведённые воины требовали начать переговоры. Тогда Красс сказал: «Октавий и Петроний, и вы все, сколько вас здесь есть, римские военачальники! Вы видите, что я вынужден идти, и сами хорошо понимаете, какой позор и насилие мне приходится терпеть. Но если вы спасётесь, скажите всем, что Красс погиб, обманутый врагами, а не преданный своими согражданами».
Он спустился с холма вместе с легатом Октавием. Разумеется, никаких переговоров Сурена и не собирался вести. Вместо них Красса угостили железом. Про его легионы тоже не забыли.
В. Брюсов. Победа при Каррах |
|---|
|
Голову и руку Красса Сурена отправил царю Ороду. Тот же сначала воевал с Артаваздом Армянским, но скоро с ним помирился и даже породнился. Они часто вместе бухали и устраивали греческие представления. Во время одного из таких и прибыл гонец от Сурены. В это время трагический актёр Ясон декламировал стихи из трагедии Еврипида «Вакханки». Увидев голову Красса, Ясон схватил её и, впав в экстаз, стал восторженно декламировать следующие стихи:
Только что срезанный плющ —
Нашей охоты добычу счастливую — С гор несём мы в чертог.
По окончании перформанса Ород II приказал залить в голову Красса расплавленное золото, сказав: «Ты всегда был жаден до золота. Так наешься же им до отвала!» Что и было сделано. Хотя есть мнение, что подобную операцию проделали над ещё живым Крассом.
А на ладони у Вагиза волосы так и не выросли. Отака хуйня, малята.
Последствия
Некогда народный трибун Атей изрекал страшные проклятия. И вот…
Первым погиб Сурена — его убили уже спустя год по приказу Орода, опасавшегося столь талантливого полководца.
Парфяне только в 51 году сообразили вторгнуться в Сирию. Но к тому времени Гаю Кассию Лонгину удалось собрать разрозненные силы римлян и удержать фронт. Стычки продолжались до 47 года.
С гибелью Красса распался Первый триумвират, оставшиеся Цезарь и Помпей уже через четыре года замутили очередную гражданскую войнушку. Помпей просрал все полимеры и был предательски убит, вышедший победителем Цезарь в разгар подготовки к новому парфянскому походу также получил перо под ребро. От Кассия Лонгина в том числе. Последний покончил с собой спустя два года после поражения от Марка Антония и Октавиана.
В 40 году Марк Антоний решил анально покарать Парфию, отомстив за Красса. Семь лет продолжалась кампания, также закончившаяся отсосом римлян с тяжёлыми потерями. В ходе этой войны царь Ород II, некогда убивший своего отца Фраата, был убит по приказу собственного сына, тоже Фраата…
В качестве утешительного приза Антоний захватил и казнил за измену Артавазда Армянского. Антоний отпраздновал сомнительный триумф в Александрии, а не в Риме, что вызвало разрыв с Октавианом и новую гражданскую войну. Антоний проиграл и покончил с собой.
В 20 году Октавиан Август дипломатическим путём вернул захваченные в битве при Каррах штандарты легионов, что превратилось стараниями имперской пропаганды в национальный триумф.
А разборки Рима и Парфии будут продолжаться вплоть до III века нашей эры, а наследовавшие им Византия и сасанидская Персия будут меряться джагонами вплоть до середины VII века. Но это уже совсем другая история…
А Турция и Иран продолжат мерятся уже в наши дни, и это вообще другая история, хотя скорее это части одной пока еще не законченной истории...
Парфянский выстрел
Парфянские конные лучники предпочитали не ввязываться в рукопашный бой, а отступать, завлекая врага. После чего они разворачивались в седле на 180 градусов и на скаку стреляли в преследователей. Такая тактика требовала отменных навыков верховой езды и владения луком, и это учитывая факт, что во времена парфян ещё не изобрели стремена. Схожую тактику использовало иберийское племя кантабров, так называемый «кантабрийский круг», в русском языке — «карусель». В XVI веке в кавалерии появился похожий манёвр под названием «караколь».
В английском и французском языках выражения «парфянский выстрел» и «парфянская стрела» (фр. la flèche du Parthe) означают реплику или действие (как правило, враждебные), приберегаемые к моменту ухода.
См. также
Ссылки
Примечания
- ↑ Далее все даты по умолчанию до нашей эры
