Junkers Ju 87
Junkers Ju.87 (нем. Stuka, красноарм. Лаптёжник, краснофл. Козёл[1]) — один из символов самой большой заварушки XX века, расово верен, суров, хтоничен. Меметичен даже на слух, особенно благодаря советскому кинематографу.
Junkers Ju 87 as ist
В настоящем бою "штуку" нельзя сравнить ни с какой мишенью. Чтобы убедиться в этом, достаточно встать позади орудия, послушать пронзительный, воющий свист падающего на вас почти вертикально "юнкерса", почувствовать изрыгаемый им шквал пуль, увидеть через прицел, как он с каждой долей секунды становится все более огромным, и знать при этом, что никакая сила уже не остановит полета сброшенной им бомбы. Сотни оставшихся в живых людей, испытавших нападение "штук", без колебаний подтвердят, что более деморализующего психологического воздействия на людей не оказывало ни одно оружие второй мировой войны.
Алистер Маклин
С приходом к власти Дедушка начал быстро и упорно пилить вермахт, кой после поражения в Первой мировой представлял собой настолько унылое говно, что даже трудно представить — одно обучение танкистов на тракторах чего стоит. Поскольку благодаря Версальским соглашениям конструкторская мысль в плане авиации осталась на уровне конца 10-х годов (а в то время даже несколько лет для авиации значили очень дохуя), пришлось идти методом экстенсивного развития — иначе говоря, закупать технологии за бугром. Точнее говоря, у пиндосов. Закупившись оборудованием для заводов и патентами на кошерные технологии, Гансы начали творить.
С технологиями же в то время обстояло еще не очень. То есть сбрасывать бомбуэ самолеты уже научились, а вот с точностью у них было чуть менее, чем хуево. Ответ был прост: если начать пикировать (и чем ближе к вертикали, тем лучше), то можно точнее сбросить ништяки на цель безо всяких бомбовых прицелов. Проблема была в том, что в пике самолет даже с заглушенным мотором набирает скорость очень быстро, соответственно, рискует либо разлететься нахуй под действием сопротивления воздуха[2], либо пилот, выводя его из пике, тупо потеряет сознание от перегрузок и опять-таки разъебется, или просто не сможет выйти из пике, ибо все органы управления тогда приводились в действие теплым, ламповым механическим приводом от рук и ног безо всякого усиления и автопилотов.
Поэтому оперативно созданный в 1934 году Ju.87 и получился таким, как получился — как самолет он был хуев (хотя в 30-е еще не слишком, кому-то из летчиков даже доставлял), но как пикировщику ему это играло на руку: чем больше аэродинамическое сопротивление у фюзеляжа, тем медленнее он набирает скорость при пикировании, но тем хуже он летает все остальное время. Зато расово немецкие ученые нафаршировали его максимально возможной на то время автоматикой: даже если пилот терял сознание от перегрузок (в норме доходивших до 6g[3]), то система вывода из пикирования, автоматически включавшаяся при сбросе бомб, должна была вывести самолет из пике сама. Это вам не F-117, который без компьютера и прямо-то лететь не может. Неубирающееся шасси, за которое самолет в этой стране и прозвали «лаптежником», тоже было не багом, а фичей — оно не просто позволяло взлетать, аки кукурузник, с любой более-менее годной плоскости (привет, блицкриг!), но и дополнительно увеличивало аэродинамическое сопротивление и не ослабляло крыло нишами для убирания.
Sirene
Да-да, она самая. Настолько въевшаяся в массовое сознание деталь, что в советском (и особенно постсоветском) кино про войну воет чуть ли не каждый немецкий самолет вообще, якобы для наведения пущего страха на зольдатен внизу.
На самом деле же все было проще. Поскольку проебывать в пикировании лишние доли секунды было нельзя (особенно когда самолет вниз тянули еще и бомбы), было принято весьма оригинальное решение — прикрутить к самолету раскручивающуюся потоком воздуха сирену, чтобы летчик не отвлекался лишний раз на приборы, а мог оценить скорость самолета на слух. К тому же аэродинамическое сопротивление сирены позволяло сожрать до 25 км/ч скорости в пике, а это тоже не хуй собачий. С учетом же того, что она должна была переорать остекление кабины, шлем и уже подоглохший слух летчика, на тех, кто внизу, она таки с непривычки действовала весьма однозначно, но при разработке как психологическое оружие она не рассматривалась.
То есть для пилота заход на цель выглядел так: сначала он с горизонтали должен был рассмотреть цель в специальное окошко между ног (ну а что, дешево и сердито), затем выводил «Штуку» в пике (а крепкий металлический каркас позволял ей пикировать чуть ли не в вертикали) и, ориентируясь по нотам (или по лампочке альтиметра), осуществлял сброс и вывод из пике, молясь Одину, чтобы в случае чего Abfanggerät не пизданулся. Учитывая, что «Штука» могла сбрасывать бомбы с высоты 450 метров, разгоняясь при этом до 600 километров в час, анонимус даже из начальных классов может прикинуть, что в случае чего до въебса в землю оставалось всего 3-4 секунды. А панацеей автомат не был — на показательных пикированиях как-то умудрились впилить в землю 13 (!) самолетов подряд.
Motoren
Аэродинамику придумали те, кто не умеет строить мощные моторы
Энцо Феррари
Однако пикировала «Штука» секунды, а вот летала гораздо дольше. И тут даже без выпущенных воздушных тормозов ей было очень хуево — проще говоря, изначально подходящего для хтоничного птеродактиля мотора у немцев не было вообще, почему на самолет пришлось оперативно втолкнуть английский «Роллс-Ройс» и так испытывать. Но, помимо неверного происхождения, мотор был хуев еще и мощностью — скорости у истребителей росли как на дрожжах, а «Штука» по-прежнему летала быстро только вниз.
Первые версии самолета выжимали крейсерскую скорость аж в 250 километров в час — проще говоря, его мог при некотором усердии догнать даже «кукурузник». Учитывая, что принимал новый пикировщик не кто иной, как Вольфрам фон Рихтгофен, родственник того самого «Красного барона», высказали конструкторам явно много и обидно. Судорожно всунутый расово верный мотор Jumo 210 позволил разосрать «Штуку» аж до 290, и то уже в 1936 году, так что пилоты, понимая, что их ни хрена не маневренный самолет, прикрытый сзади единственным стрелком, на настоящей войне выебут и высушат, могли поражать цели собственными кирпичами.
В итоге на самолет воткнули наркоманской конструкции Jumo 211 — V-образный мотор, все цилиндры которого смотрели вниз. Для анонимусов, не разбирающихся в двигателестроении, объясним просто: даже современный мотор в таком случае начнет жрать масло ведрами, на технологиях же тридцатых это и вовсе приводило к заливке масла перед каждым вылетом. Зато, конечно, обслуживался такой мотор в условиях полевых аэродромов быстрее и легче — а для самолета, который по определению должен был летать много при моторесурсе двигателя в 200 часов, это значило немало. Бензин он тоже жрал не абы какой, а 87-го октана (во времена, когда даже 66-й считался высокооктановым!), зато позволял «Штуке» худо-бедно летать и горизонтально. По тем временам движок был весьма вундервафелен, вплоть до непосредственного впрыска бензина. Причем на случай отказа топливного насоса пилот имел в кабине насос ручной, чтобы, накачивая мускулатуру, в случае чего долететь до места.
Шаблон:Ukronym
Повоевать «Штуке» пришлось скоро. Уже в 1936 году экспериментальное звено тогда еще секретных самолетов отправили в Испанию. Вроде бы они оказались и кошерными (отличная точность бомбометания — гарантированное попадание в 30-метровый круг даже без особого опыта, возможность садиться на всякую хуйню), но…
По-прежнему не хватало мотора, причем очень сильно. Доходило до того, что взять с собой единственную 500-килограммовую бомбу пилот мог только при одном условии: если бортстрелок оставался на земле, лишая и без того лакомый для истребителей кусок алюминия последних шансов отстреляться. Поскольку жить хотелось сильно, со словами «Шаблон:Ukronym» доблестные воины Люфтваффе отказывались вешать на себя больше 250 кило. На песчаных почвах приходилось снимать нахуй обтекатели шасси, отнимая крейсерскую скорость — именно поэтому из здоровых «лопухов» их превратили в более компактные.
Оперативно разосранный до 1100 «лошадей» самолет уже не только смог таскать под пузом нормальную бомбу, но обзавелся и лучшим стрелковым вооружением. На себе это оценила уже другая часть Европы, особенно Польша, где «Юнкерсы» вообще развлекались как могли, ибо, с одной стороны, у поляков было хуево с ПВО, а с другой — был Сталин. Польша доставила пилотам множество лулзов. Сбросив бомбы, они начинали гоняться за другими целями с курсовыми пулеметами, умудряясь потрошить даже польские истребители. Сами пилоты вообще были людьми веселыми — недаром выдававшийся в Люфтваффе первитин звали Stuka-Tabletten.
В другом направлении было не так весело. За конвоями в Ла-Манше «Штуки» поохотились знатно, уже 4 июля 1940 года утопив 4 судна и серьезно покоцав еще 6. Они же записали на свой счет HMS Foylebank, утопленный в бухте Портленда 5500-тонный корабль ПВО. Но вот долететь куда-то в центр Англии «Штука» из-за прожорливого мотора просто не могла (то есть долететь-то долетела бы, но уже не вернувшись), так что пришлось к самолету колхозить дополнительные баки, снова уменьшив бомбовую нагрузку. В итоге вышел знатный фейл — приходилось ради сброса единственной бомбы гонять через Ла-Манш целый самолет, который с распростертыми объятьями ждали английские «Спитфаеры», твердо намеренные доказать, что Англия — не Польша, и полного превосходства в воздухе отдавать Германии не готовые. Свои же истребители сопровождать бомбардировщики могли хуево, ибо им тоже не хватало горючки. Посчитав, сколько самолетов проебалось, уже через 6 дней командование решило, что нахуй такое надо — в условиях постоянного противодействия вражеских истребителей кончались они с такой же скоростью, что и клепались, а казна в Берлине не резиновая. Конечно, планировалось применение Ju.87 и с авианосцев — даже запилили версию со складными крыльями и отстреливающимся (!) шасси для аварийного шлёпса на воду, но единственный немецкий авианосец «Граф Цеппелин» так и не достроили, а кабы и достроили — ему пришлось бы противостоять далеко не одному английскому авианосцу, при том что по числу линкоров и меньших кораблей немецкий флот в подметки не годился британскому. Общие потери Германии составили 1887 самолетов всех типов из 4075 использованных (против 1023 из 1963 британских), и воздушная «Битва за Британию» была проиграна.
Враг был близко. Чуть ниже их в любимом немцами строю – двойным гусем – шли одномоторные пикировщики Ю-87. Они имели неубирающиеся шасси. Шасси эти в полете висели под брюхом. Колеса были защищены продолговатыми обтекателями. Было похоже, что из брюха машины торчат ноги, обутые в лапти. Поэтому летная молва на всех фронтах и окрестила их «лаптежниками». Знаменитые пикировщики, стяжавшие себе разбойничью славу в боях над Польшей, Францией, Голландией, Данией, Бельгией и Югославией, немецкая новинка, о которой в начале войны пресса всего мира рассказывала столько страшных историй, – быстро устарели над просторами Советского Союза.
Советские летчики в многочисленных боях нащупали их слабые места, и «лаптежник» стал считаться у советских асов даже не бог весть какой богатой добычей, чем-то вроде глухаря или зайца, не требующих от охотника настоящего мастерства.
Б. Полевой. «Повесть о настоящем человеке».
Посему самолеты были переброшены в края дикие: Северную Африку, на Балканы, а потом и в Советский Союз, ибо как раз стало пора. Однако охуевшие поначалу Иваны быстро продемонстрировали, что «Штука» уже морально устарела почище, чем не самые передовые на тот момент советские истребители, да еще и ПВО стали клепать весьма упорно. Поскольку бронирование Ju.87 на тот момент называлось «броня типа хуйня», самолет пришлось разосрать аж до 1400 л.с… И ни разу не выиграть в скорости, ибо весь профит съело дополнительное бронирование. Самому-то самолету было похуй, он мог в виде дуршлага сесть на 300 км/ч на поле и всего лишь оторвать стойки шасси, а вот пилот в виде фарша почему-то дох. Даже под прикрытием «Мессершмиттов» «Юнкерсы» продолжали потрошить, и идею массового применения пикировщиков по противнику пришлось подзабыть. К тому же танчики у Сталина стали покрепче, и вероятность проебать самолет с пилотом, не поразив ни одной цели, стала перевешивать. Для полного счастья в первую же зиму обнаружилось, что деревянные винты буквально идут по пизде на холоде.
Но не пропадать же добру, верно? Так была изобретена очередная вундервафельная версия — оторвав нахуй бомбовые подвесы (а сирены к тому времени и так не было), под крылья самолета присрали две противотанковые пушки калибром 37 мм с боекомплектом 6…Scheiße!…8…Scheiβe!…12 выстрелов на каждую. Мол, раз уж танки у Иванов хуево бьются спереди и по бокам, то их можно дырявить сверху — а умение «Штуки» вертикально падать на цель тут как раз и пригодилось[4]. Да и хтоничный Ил-2 таким образом получалось приземлять эффективнее, чем малокалиберными пукалками — крепость сталиниума давала о себе знать. Рудель спиздеть не даст. Хотя с учетом того, что сбить его успели 32 раза, причем один раз — отхерачив снарядом ногу, такие полеты все больше напоминали вылеты камикадзе.
Шаблон:Ukronym
Благодаря брутальности и, естественно, сирене «Юнкерс» так же прочно прописался в кино про войну, как и MP-40. Причем, если MP-40 вооружен каждый второй немец, то каждый второй самолет — это если не «Штука», то хотя бы воет. Даже более того, выть в кино (и мультфильмах) начали вообще любые самолеты — при пикировании, заходе на штурмовку, даже при падении. По этой причине составлять список всех фильмов нет никакого смысла (этим занимаются наши зарубежные коллеги), если бы не одно «но».
В роли этого «но» выступает его благородие Никита свет Михалков. И без того не обделенный фимозом режиссер в свой очередной высер «Утомленные солнцем-2» не преминул вставить эпичнейшие кадры прицельного калометания из кабины «Юнкерса», что в народе моментально стало визитной карточкой всего фильма.
Но гораздо больше доставляют отсылки к меметичному самолету в литературе. Например, толкиеновские назгулы имели весьма характерные черты:
А над землею, вполвысоты стен, кружили, точно жуткие ночные тени, пять подобий птиц, мерзкие, как стервятники, но больше всякого орла, и смерть витала с ними. Они проносились поблизости, почти на выстрел от стен, улетали к реке и возвращались.
Но даже их ор заглушили пронзительные вопли из темного поднебесья: крылатые призраки, назгулы, устремились вниз - убивать. Строй смешался, объятые ужасом люди метались, бросали оружие, кричали, падали наземь.
Снова налетели назгулы, и страшнее стали их пронзительные вопли - отзвуки смертоносной злобы торжествующего Черного Властелина. Они кружили над городом, как стервятники в ожидании мертвечины. На глаза не показывались, на выстрел не подлетали, но везде и всюду слышался их леденящий вой, теперь уже вовсе нестерпимый. Даже закаленные воины кидались ничком, словно прячась от нависшей угрозы, а если и оставались стоять, то роняли оружие из обессилевших рук, чернота полнила им душу, и они уж не думали о сраженьях, им хотелось лишь уползти, где-нибудь укрыться и скорее умереть.
Дж.Р.Р.
Сейчас такие намеки, скорее всего, пройдут мимо читателя, но заставшие Битву за Британию сразу врубались в аллюзию.
Также «Юнкерс» стал причиной преждевременной кончины отца Роджера Уотерса, солиста группы Pink Floyd. Это нашло отражение в концовке песни «In The Flesh?» культового альбома «The Wall». В аудиоверсии прекрасно слышен тот самый характерный звук, а в фильме ещё и виден его источник.
Die Galerie
|
![Штука-тян[5]](/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:1353306195708-1-.jpg)
Die Videogalerie
Siehe auch
Einzelnachweise
- ↑ Воздухозаборник радиатора при взгляде сбоку напоминал флотским бороду сей рогатой скотинки
- ↑ Что успел продемонстрировать и первый экспериментальный образец, которому оторвало нахуй хвостовое оперение.
- ↑ Самолет мог и больше, но на испытаниях уже на этих перегрузках половина пилотов начинала охуевать и теряться в пространстве. На 7,5g уже начинали вырубаться.
- ↑ Но вот, как потом выяснилось, пикировать она с пушечными контейнерами… не может.
- ↑ Умиляет наличие одновременно 37-мм дурострелов, бомбы и сирены.
