Лейбниц
Лейбниц (1646-1716) был одним из выдающихся умов всех времён, но как человеческим существом им трудно восхищаться.
Бертран Рассел о Лейбнице
Готфрид Вильгельм Лейбниц (нем. Gottfried Wilhelm Leibniz[1], 1646—1716) — расово немецкий философ, математик, дипломат, юрист, изобретатель, немножечко тролль и просто хороший человек. Параллельно с Ньютоном изобрёл дифференциальное исчисление, внёс свою лепту в философию учением о «монадах», продвигал вероятностную логику и релятивистскую физику. Является дедом символической логики, а значит, и прадедом компа. Засветился во многих сферах деятельности, полный список его достижений включает over9000 научных открытий. Неоднократно называл себя славянином, носился с идеей объединения христиан, надоумил Петра I основать Российскую академию наук.
Вундеркинд
Впервые проявил себя в 11 лет, научившись читать без словаря древнеримских авторов. Однажды ему попалась на глаза книга Тита Ливия. Школьных знаний латыни было явно недостаточно, к тому же Лейбниц понятия не имел о жизни древних и их манере писания, не привык к возвышенной риторике историков, а потому нихуя не понимал. Но это было старинное издание с картинками. Рассматривая их, Лейбниц читал подписи и, не заморачиваясь с тёмными местами, попросту пропускал то, чего ниасилил. Пролистав книгу, он повторял процедуру до тех пор, пока не стал понимать бо́льшую часть прочитанного.
В 13 лет Лейбниц поразил учителей, обнаружив талант поэта. Однажды одному из учеников предстояло толкнуть праздничную речь на lingua Latina. Он заболел, никто не решался заменить его, тогда обратились к Лейбницу, так как заметили, что он иногда баловался стихоплётством. Готфрид принял предложение и в один день настрочил триста гекзаметров стихов, причём для поднятия ЧСВ специально постарался избежать хотя бы единого стечения гласных. Учителя заценили перформанс, и Лейбниц снискал лавры выдающегося поэта.
Злая деканша и розенкрейцеры
Уже в пятнадцать лет сабж поступил на юрфак Лейпцигского университета. Не исполнилось ему и двадцати, как он решил сдать докторский экзамен. Но тут юного нерда ждал облом. По обычаю он должен был накануне экзамена посетить проффесоров, прежде всего декана. Вьюнош явился к последнему и постучал в дверь. Вышла деканша и довольно грубо спросила студента, хули ему надо от её мужа. Когда Готфрид Вильгельм объяснил, что хочет сдать докторский экзамен, деканша смерила его взглядом Свиборга и изрекла: «Сначала не мешало бы отрастить себе бороду, а потом являться по таким делам».
Фалломорфировавший Лейбниц, ничего не ответив, включил съебатор и больше не возвращался. Более того, он навсегда покинул родной Лейпциг и на тракторе отправился в Нюрнберг, где таки защитил докторскую диссертацию. Там же он услыхал о таинственном обществе розенкрейцеров, за которыми в своё время напрасно гонялся Декарт. Заинтересовавшись обществом, оказавшимся обыкновенным сборищем алхимиков, Лейбниц нарыл материала по алхимии, скопипастил оттуда всю самую хуиту, которую презентовал председателю общества в виде учёной записки с челобитной принять сей высер в качестве доказательства знакомства с алхимией. Розенкрейцеры оказались такими лохами, что взяли Лейбница секретарём общества. За короткое время он основательно изучил алхимию, что впоследствии ему очень пригодилось.
Египетский проект
Через розенкрейцеров Лейбниц познакомился с бывшим министром майнцского курфюрста, благодаря рекомендации которого поступил на службу к последнему. В Майнце он провёл несколько лет, строча трактаты на философские и политические темы, там же начал заниматься политикой и дипломатией. Он вынашивал хитрый план, заключавшийся в том, чтобы поссорить Францию с Османской империей, довивших на немчуру с двух сторон. Эта мысля вскоре оформилась в виде «египетского проекта», имевшего целью переключить внимание Франции от Германии на Египет. Лейбниц горел желанием представить сей опус самому Людовику XIV, для чего отправился во Францию.
Суть прожекта заключалась в следующем: если Франция добивается анального доминирования в христианском мире, то наилучшим средством для достижения сей благой цели является покорение Египта. Ибо нагнуть Египет плёвое дело, Сашка и Юлик гарантируют это! А уж сколько ништяков там водится, ну просто молочные реки с кисельными берегами. И никто, кроме Франции, стремящейся к мировой монархии, не способен овладеть сей чудной землёй. Посему Франции не нужно доёбываться до своих восточных соседей, ну что ей пара-тройка каких-то мухосрансков на Рейне или в Бельгии! То ли дело Египет, там и климат лучший, и вода прекрасная и… Ну ты понел.
«Король-солнце» Луи XIV и его министры, прочитав высер немца, словили лулзы, заметив, что аффтар всячески пытается отвлечь внимание Франции от Европы. И хотя Лейбница почтительно приняли при дворе, король не стал встречаться с ним, а вместо Египта взял и объявил войну Голландии. Чуть позже уже майнцский курфюрст предложил лягушатникам проект египетской экспедиции, составленной по плану Лейбница, но ему вежливо ответили, что планы священной войны давно вышли из моды.
Говорят, что Наполеон знал о проекте Лейбница и вдохновился им. На самом деле он ознакомился с этим планом в Ганновере, уже после своего египетского похода. Проект Лейбница весьма доставил человеку-торту как подтверждение его собственных идей, поэтому в официальном описании египетской экспедиции имя Лейбница помянули с величайшей похвалой.
Достижения в математике
Изобретение калькулятора
Хотя дипломатические потуги Готфрида Вильгельма и завершились фейлом, зато путешествие оказалось очень удачным в научном отношении. Лейбниц особенно надрочил скилл в математике, ведь во Франции правили балом последователи Декарта и друзья Паскаля, а также жил великий Христиан Гюйгенс.
Знакомство с сочинениями Паскаля навело Лейбница на мысль усовершенствовать некоторые его открытия. Он потратил хуеву тучу времени и бабла для апгрейда суммирующей машины Паскаля. Если последняя могла только складывать и вычитать, то калькулятор Лейбница мог умножать, делить на ноль, возводить в степень и извлекать квадратный и кубический корни. Быдлодевайс Лейбница привёл в восторг лягушатников, отдавших ему предпочтение перед Паскалем. «Посредством машины Лейбница любой мальчик может производить труднейшие вычисления», — сказал один французский учёный.
Открытие матана и срач с Ньютоном
Изобретение нового калькулятора позволило Лейбницу стать иностранным членом Лондонского Королевского общества, которое приняло его через год после вступлении туда Ньютона.
К тому моменту Лейбниц выработал первые основы дифференциального исчисления. Одновременно с ним то же открытие сделал Ньютон, но оба нерда исходили из различных начал, к тому же Ньютон ещё не опубликовал свой труд, поэтому в научном сообществе завязался спор, кому же из гениев отдать лавры (британцы, разумеется, тянули одеяло на себя). Вообще-то, кое-что дифференцировать и интегрировать умел ещё древний грек Демокрит. Так и называлось — механический метод. Активно применялся Архимедом в его геометрических сочинениях (отчего потомки больше тысячи лет не могли понять, как дедушка придумал свои мудрёные доказательства) и описан в «Письме к Эратосфену о механическом методе решения геометрических задач». Что же до немца и англичанина, то содержание их способов исчисления было разным — Ньютон нашёл метод имени себя любимого и каждый интеграл считал с нуля, а Лейбниц первым составил известную табличку из интегралов-дифференциалов для стандартных функций. Это привело к появлению дисциплины Специальной Олимпиады на тему: «Кто открыл матан: Лейбниц или Ньютон»?
Разразилось невиданное бурление говн. Лейбниц и Ньютон организовали увлекательный бокс по переписке, причём если Ньютон всё же воздал должное Лейбницу в своих «Началах», то Готфрид Вильгельм в написанной им анонимной статье обвинил сэра Айзека в копипасте. Как и положено в таких случаях, в процесс высококультурного интеллектуального взаимного метания вербальными фекалиями вмешались всякие левые хуи, из которых одни писали пасквили на Лейбница, другие — на Ньютона. Один из таких пасквилей побудил Лейбница, члена Лондонского королевского общества, обратиться к суду общества, председателем которого был… Ньютон! Конец немного предсказуем. Скрупулёзно рассмотрев дело, общество ВНЕЗАПНО вынесло вердикт в пользу англичанина. У немца бомбануло, и в ответ он начал поливать говном всю английскую школу: Ньютона, Кларка, Локка. Англичане также не остались в долгу, посылая колбаснику лучи любви.
Перепалка Ньютона и Лейбница мало того, что стала известна как «наиболее постыдная склока во всей истории математики», так ещё и дорого обошлась науке: английская математическая школа вскоре скатилась в сраное говно на целый век, а европейская проигнорировала многие выдающиеся идеи Ньютона, переоткрыв их намного позднее.
Но всё это будет позже, а пока, после первых открытий в области дифференциального исчисления, Лейбниц прервал свои научные занятия, получив приглашение в Ганновер.
Лейбниц и Спиноза
По пути в Ганновер Лейбниц посетил Голландию, желая увидеть Спинозу. Ранее Готфрид Вильгельм интересовался оптикой, а потому написал Спинозе, одному из талантливых оптиков своего времени. Сэмпай Бенедикт ответил очень вежливо, но заметил, что присланное ему описание неясно. Лейбниц обиделся и удалил Спинозу из списка друзей, но позже, находясь в Париже, снова увлёкся им, познакомившись с близкими к Спинозе людьми. Лейбниц очень интересовался учением Спинозы, даже просил его прислать копию «Богословско-политического трактата». Спиноза, разумеется, послал незнакомого немца в пешее эротическое.
Хотя в Голландии два мыслителя много и часто беседовали, позднее Лейбниц всячески открещивался от своих контактов со Спинозой, обсирал его при всяком случае, называя его учение опасным и вредным, а о самих свиданиях писал, что Спиноза рассказал ему много интересных политических анекдотов. Тем не менее, Лейбница всё равно не без основания обвиняли в «спинозизме», отыскивая элементы этого учения в его сочинениях.
Занимательные опыты с мочой
Став приближённым ганноверского герцога, Лейбниц начал предпринимать различные алхимические опыты, поскольку августейший правитель интересовался алхимией. Благодаря этим опытам Лейбниц познакомился с гамбургским алхимиком Брандтом. Тот где-то вычитал, что из мочи якобы можно добыть жидкое вещество, с помощью которого серебро превращается в золото. Неслучайно же моча золотистого цвета! Для проверки этой гипотезы Брандт провёл ряд опытов: он варил литры мочи, получившийся сухой остаток подвергал продолжительному накаливанию, затем собирал получаемые пары в особый приёмник. Результат получился прямо-таки неожиданный: вместо философского камня Брандт нашёл светящееся в темноте вещество, крайне горючее и ядовитое, которое назвал фосфором.
Лейбниц, узнав о занимательных опытах сего достойного предшественника Геннадия Петровича, немедленно убедил герцога пригласить Брандта к своему двору. Явившись в Ганновер, Брандт возжелал повторить опыт с куда большим размахом. По совету Лейбница он воспользовался армейским призывом и собрал целые бочки этой чудесной жидкости, благодаря чему Лейбниц, не отказавшийся поучаствовать в этом действе, добыл весьма значительное количество фосфора. Брандта вознаградили пожизненной пенсией, Лейбниц же отправил в Париж кусок добытого фосфора и статью с описанием способа.
Христианнейший Марс
В 1683 году Османская империя, подначиваемая Францией, объявила войну Австрии. Сами же лягушатники уже открыто смотрели на немчуру как на говно. Для Лейбница это было сродни FUUU: помимо унижения национальных чувств он испытал попаболь как автор «египетского проекта». И когда турки осадили Вену, Лейбниц написал памфлет «Христианнейший Марс» — лучший образчик троллинга, когда-либо направленного против Людовика XIV. Суть сего высера заключается в том, что следует преклониться перед волей Провидения и признать короля Франции Чёрным Властелином, вождём всего христианского мира. И не важно, что его вояки разоряют покорённые земли, не важно, что король поддерживает мятежников-протестантов в Венгрии и мусульман-турок против католической Австрии, ибо всё, что он делает — хорошо и приведёт ко всеобщему благу. В конце концов, Германия и Голландия близко, а Турция — далеко. Логично же: чтобы покорить турок, нужно сначала покорить христиан по пути.
Благодаря Вольтеру, потроллившему оптимизм Лейбница, но в то же время отнёсшемуся к деяниям Людовика XIV куда более позитивно, и составилось представление о Лейбнице как о безусловном защитнике существующего беспредела, без которого не может быть никакого блага. Но «Христианнейший Марс» как раз-таки убеждает в обратном, ведь если зло является неизбежным в этом наилучшем из возможных миров, то из этого вовсе не следует, что нужно пассивно подчиняться и не сопротивляться, к какому бы благу оно не привело.
Лейбниц и Китай
Тем временем Лейбница назначили официальным историографом ганноверского дома и дали задание написать историю правящего рода. Для добычи необходимых сведений Готфрид Вильгельм отправился в путешествие по Европе. В Венеции он едва не обратился в истинную веру.
Лейбниц один плыл на баркасе с несколькими итальянскими матросами. ВНЕЗАПНО началась буря. Суеверные матросы решили, что боженька наказывает их за то, что они везут еретика. Думая, что немец не знает итальянского, матросня решила выкинуть Лейбница за борт, предварительно отжав у богохульника деньги. Но Готфрид Вильгельм не растерялся, немедленно вытащил бывшие при нём чётки, состроил самую набожную физиономию и стал перебирать их с видом молящегося. Матросы решили, что как-то грешно скармливать рыбам такого хорошего христианина.
По прибытии в Рим Лейбниц познакомился с иезуитом Гримальди, недавно вернувшимся из Китая. В то время китаёзы были особенно в моде благодаря императору Канси, проводившему реформы и приблизившему к себе европейских учёных. Лейбниц и раньше интересовался Китаем, а в одном из писем, флюродрося Франции, даже назвал её «Китаем Запада».
От Гримальди Лейбниц узнал о древнем китайском исчислении, и это навело его на мысль придумать арифметику, в которой будет достаточно лишь двух цифр: 1 и 0. Готфриду Вильгельму весьма доставила эта символизирующая система, позже он даже заказал медаль, на одной стороне которой была таблица с несколькими числами и простейшими действиями по новой системе. На краю медали была изображена лента с надписью: «Чтобы вывести из ничтожества всё, достаточно единицы».
Good night, sweet prince
В последние годы Лейбница вконец доебал ганноверский курфюрст (по совместительству — английский король) Георг I, постоянно делавший ему выговоры за то, что Лейбниц якобы нихуя не делает и не спешит заканчивать историю ганноверской династии. К тому времени у Готфрида Вильгельма от чересчур сидячей жизни и неправильного питания развилась подагра. Однажды он простудился, почувствовал приступ подагры и ревматические боли в плечах. Из всех лекарств Лейбниц доверял лишь одному, которое некогда подарил ему один приятель-иезуит. Но в этот раз Готфрид Вильгельм закинулся слишком большой дозой и почувствовал себя дурно. Прибывший врач фалломорфировал и сам помчался в аптеку за лекарством. Во время его отсутствия Лейбниц хотел что-то написать, но не смог прочесть написанное. Тогда он лёг в постель, закрыл глаза и умер.
Его смерть была обыкновенной кончиной одинокого холостяка, не имевшего даже близких людей, которые окружали, например, Ньютона в его последние годы. Единственный наследник Лейбница, его племяш, явился получать наследство и, к своему восхищению, получил хуеву тучу бабла. Когда он вернулся домой, его жена, ожидавшая получить гроши, до того обрадовалась, что её хватил кондратий иваныч.
Граждане Ганновера, исковеркавшие имя Лейбница и называвшие его Лёвеникс, ничем особенным не выразили печали по такой утрате. Берлинской академии наук, основанной Лейбницем, и Лондонскому королевскому обществу также было фиолетово. Хоронили Лейбница так, что один приезжий шотландец возмутился и сказал: «Его похоронили не как славу страны, а как разбойника». И только через год в Парижской академии наук Бернар Фонтенель прочёл знаменитую похвальную речь Лейбницу, в которой признал его одним из величайших учёных и философов всех времён.
Философия Лейбница
Лейбниц, Декарт и Спиноза
Философская система Лейбница отличалась как от философии Аристотеля, так и от учений Декарта и Спинозы. Сам Лейбниц всячески открещивался от солидарности с картезианцами.
Я менее всего картезианец. Я не боюсь сказать, что нахожу в физических книгах Аристотеля больше истин, чем в рассуждениях Декарта — так далёк я от того, чтобы был приверженцем этого последнего.
Подобно Декарту и Спинозе Готфрид также строил свою философию на понятии «субстанции», но его взгляды на количество субстанций и отношение духа и материи радикально отличались от взглядов Рене и Бенедикта. У Декарта было две субстанции: мыслящая (дух) и протяженная (материя). Источником происхождения обеих является Б-г. Спиноза довольствовался одним Богом-Природой, а протяжённость и мышление относил к двум сторонам Природы. Лейбниц же считал, что протяжённость не может быть атрибутом субстанции, поскольку заключает в себе множественность и поэтому может принадлежать только совокупности субстанций. Каждая единичная субстанция должна быть непротяжённой, поэтому есть бесконечное число субстанций, называющихся «монадами». А поскольку протяжённость не является атрибутом субстанций, то единственным оставшимся их атрибутом является «мышление».
Учение о монадах
Монады Лейбница — это метафизические единицы, абсолютно неделимые и целостные, подобно математическим точкам. Монада — это не арифметическая «единица», поскольку в математике любая единица делима. Похожи своей неубиваемостью на атомы Демокрита, но точно не атомы в нашем понимании, поскольку атомы материальны, следовательно протяжённы и делимы, их только по недоразумению называют «атомами».
Для начала монаду можно представить как одушевленный фрактал, который стремится выразить маленьким собой всю суть Вселенной. Монада это «cogito ergo sum» Декарта, перенесенное на все отдельные явления в мире. Представь, что всё и каждое умеет в восприятие, а некоторое даже в осознанное восприятие. По этой причине каждое явление sum, то есть субъект и сознание. Монады самого низшего уровня — «спящие»: они не осознают себя, и, тем не менее, мы не можем сказать, что у спящего нет восприятия. Монады самого высокого уровня — «духи», которые обладают апперцепцией, осознают себя, имеют разум и личность. Для обозначения монад Лейбниц также использовал термин из Аристотеля — энтелехия. Например, энтелехия (монада) топора — в рублении, то, для чего топоры существуют на свете.
Лейбниц определял монады как «атомы субстанции», поскольку их бесконечное количество, но все же из одного источника. Монады являются не только неделимыми единицами, но и индивидуумами, существами вполне самостоятельными, первобытными и способными к непрерывному развитию. Они не могут ни возникнуть, ни погибнуть, и каждая полагает себя основанием Вселенной. Они древнее говна мамонта, ни одна не возникла раньше другой, ни одна не исчезла и не исчезнет. Они образуют иерархию, в которой одни возвышаются над другими по их ясности и отчётливости, с какой они отражают Вселенную. Фактически каждая монада является душой, что естественно следует из отрицания протяжённости как атрибута субстанции. Человеческое тело полностью составлено из монад, каждая из которых является бессмертной душой, но есть одна господствующая монада, представляющая то, что называется душой человека, частью тела которого она является.
Между монадами нет пустых промежутков, они располагаются в трёхмерном порядке соответственно точке зрения, с которой они отражают мир. Каждая монада воспринимает мир в определённой перспективе, присущей только ей, в этом смысле можно несколько произвольно говорить о монадах как имеющих пространственное положение. Соответственно, не существует абсолютно пустого пространства. Каждая возможная точка зрения заполнена одной и только одной фактически существующей монадой. Двух абсолютно схожих монад не существует. Сие есть лейбницевский принцип «тождества неразличимых».
Бог же не что иное, как самая совершенная из монад, без которой существование всего остального было бы невозможно. Антропоморфизмом лейбницевский г-сподь не обладал, будучи лишь деистической абстракцией, суть которого в источнике и гармонии всех остальных монад. Лейбниц пришёл к отрицанию реальности материи, которая у него оказалась лишь видимостью и бесконечным собраниями целостных духовных единиц — монад. Цимес же в том, что монада стала родной мамкой кантовской вещи-в-себе, а значит и всего того, что выросло из Канта. Например, Ленин углядел в учении Лейбница зайчатки диалектики несмотря на метафизичность монад.
Оптимизм и предустановленная гармония
По вопросам учения о мировой гармонии Лейбниц явился противоположностью Паскалю, который всюду в жизни видел зло и страдание, требуя лишь христианской покорности и терпения. Лейбниц не отрицал существования зла, но пытался показать, что всё же наш мир есть наилучший из возможных миров. Применяя математические теории наибольших и наименьших величин к нравственной области, Лейбниц доказывал, что в мире есть известный относительный максимум блага, и что само зло является неизбежным условием существования этого максимума.
Оптимизм Лейбница толсто потроллил Вольтер в повести «Кандид, или Оптимизм». Самого Лейбница Вольтер вывел под именем персонажа Панглосса, утверждающего, что всё в мире благо, и постоянно попадающего в различные передряги. Размышления Лейбница о теле и душе в рамках учения о предустановленной гармонии также были высмеяны Вольтером.
— Это выходит вовсе не жить, — заметил философ с Сириуса и поинтересовался у стоящего рядом лейбницианца: — А по-твоему, друг мой, что есть душа?
— Душа, — заявил тот, — это стрелка часов, показывающая время, меж тем как тело отбивает его, или, если угодно, она отбивает, а тело показывает; иначе говоря, душа — это зеркало, в котором отражается мир, а тело — рама зеркала. По-моему, это совершенно очевидно.
— 'Вольтер. Микромегас
Печенье «Лейбниц»
В честь Лейбница назвали хуеву тучу всяких объектов, включая печенье. В 1889 году ганноверский промышленник Бальзен основал одноимённую компанию по производству печенья. В то время было модно называть продукты пищевой промышленности именами известных личностей. Вот Бальзен и вспомнил про Лейбница, благо тот жил в Ганновере.
Алсо, существует и печенье с как бы намекающим названием «Fig Newtons», выпускаемое американской компанией «Nabisco». Так что холивар «Лейбниц или Ньютон» вышел на новый уровень.
См. также
Ссылки
- «Монадология»
- Бертран Рассел. История западной философии. Лейбниц
- Гегель. Лекции по истории философии
- М. М. Филиппов. Готфрид Лейбниц. Его жизнь, общественная, научная и философская деятельность
- Детальный взгляд на наследие Лейбница
- Лейбниц в Новой философской энциклопедии
- Лейбниц на Кругосвете
- Аудиокниги по философии Лейбница
Примечания
- ↑ Правильное произношение — «Ляйбнитс».
