Эрнст Рём
| Эрнст Юлиус Гюнтер Рём | |
|---|---|
| Профессия: | начальник штаба штурмовых отрядов |
| Родился: | 28 ноября 1887 г. |
| Воевал: | Первая мировая война |
| Умер: | 1 июля 1934 г. |
| Причина смерти: | свинец и |
Жестокость уважают, людям нужен целительный страх. Они хотят кого-то бояться. Они хотят, чтобы кто-нибудь пугал их и заставлял их дрожать в смирении.
Эрнст Юлиус Гюнтер Рём (нем. Ernst Julius Günther Röhm) — руководитель штурмовых отрядов (они же СА), пламенный революционер, воин, активист, ближайший друг Адольфа Гитлера, один из лидеров раннего национал-социализма… И да — национал-гомосексуализма тоже.
Вместо предисловия
N.B. |
|---|
| Как и его коллеги и завистники Гёринг и Гёббельс, Рём часто лишается законных двух точек над гласной в своей фамилии, из-за чего превращается в «Рэма». Впрочем, в отличие от упомянутых камрадов (ибо не успел так прославиться, как они), ему всё-таки официально разрешено писáться и читаться через Ё. Что касается значения фамилии — две версии: либо это сокращение от древненемецкого имени Руомбальд (hruom — «слава»), либо она как-то связана с римлянами. |
Если при слове «гей» в твоей, уважаемый анон, голове возникает образ накрашенного женоподобного существа в стразах, кружевах и перьях с омерзительным голосом, а также желание «взять и уебать» — знай: твои познания ничтожно малы и ты ничего не понимаешь в геях. Ибо не всё то женоподобно, что гей, а Рём и его товарищи могли не то что уебать, а реальным образом отпиздить почти любого из нынешних фашиствующих, антифашиствующих и гомофобствующих анонимусов.
Жизненный путь
Кем был Рём до революции
Еще когда я был незрелым хилым юнцом, война и тревоги привлекали меня куда больше, чем славный буржуазный порядок.
Эрнст Рём родился в среднестатистической немецкой семье железнодорожного служащего в Мюнхене — столице земли Бавария, в краю католицизма, сепаратизма, туризма и пива. Детство было довольно радужным (стр. 11), однако Эрнст подвергся пропаганде воинской славы со стороны дяди, ветерана франко-прусской войны. Юноше так промыли мозг, что, окончив гимназию, он добровольно ушёл в армию и в военную школу, а в 1914-ом закономерно поехал на Западный фронт.
Пока будущий рейхсмаршал кидал понты в небе на своём боевом кукурузнике, а будущий фюрер на велосипеде разносил ЦУ по окопам, аки почтальон Печкин посылки, Рём командовал пехотной ротой и наслаждался всеми прелестями жизни в самой жопе той войны: был и в Лотарингии, и в Верденской мясорубке.
Из мировой войны Рём вынес:
- кучу незабываемых впечатлений;
- три ранения, одно из которых лишило его верхней части носа и оставило мужественный шрам на лице;
- Железный крест;
- иммунитет к испанке (по крайней мере, он после неё выжил);
- гомосексуализм (сослуживцы научили)
- солдатскую философию — такую же, как у многих на той войне и которую мы находим в романах Барбюса и Ремарка. Но если у Барбюса его философия вылилась в пацифизм и коммунизм, то у Рёма — в желание отомстить всем тем, кто, как он считал, докатил страну до жизни такой.
Кем был Рём во время революции
Когда в зале установили пулемёты, мы сделали вывод, что наверняка что-то происходит
К. О. в роли свидетеля-полицейского, суд над Гитлером и другими участниками Пивного путча (стр. 165)
В Германии после Первой мировой был примерно такой же пиздец, как и в России — с той разницей, что вместо гражданской войны получилась дикая инфляция. Однако революция была — только не Октябрьская, а Ноябрьская. Впрочем, всё было цивилизованно: кайзера Вильгельма никто не расстреливал, он спокойно эмигрировал в Голландию и там отрёкся от немецкого престола, а Германию провозгласили республикой. И началось веселье: куча партий, социалисты, коммунисты, националисты, анархисты и прочая шваль; и каждый единственный, кто знает, как обустроить новую Германию.
В международной политике везло ещё больше: после войны соседи объявили Гермашку главным виноватым, поотгрызали от неё кусочки и повесили ей на шею репарации, которые та выплачивала до 2010 (!) года.
Бавария, посмотрев на весь этот летающий цирк, быстренько отделилась и начала пилить свой собственный, незалежный, в виде Баварской советской республики. Республику так же быстро и решительно подавили правительственные войска и фрайкор (добровольческий корпус) фон Эппа, в составе которого как раз и засветился наш герой: он предусмотрительно смылся из своей пехотной бригады в Мюнхен к матушке, а потом в штатской одежде и из Мюнхена как раз в тот момент, когда революционные говна только начинали бурлить. Фон Эпп стал военным комендантом Мюнхена, а Рём — начальником его штаба и при этом, естественно, офицером рейсхвера.
Рём в те времена был монархиздом и дрочил на Великую Германскую империю, а также на короля Баварии (за неимением отрёкшегося кайзера Империи). При этом кочевал по всяким военно-националистическим организациям, и в одной из них — «Железном кулаке» — познакомился с камрадом по фамилии Гитлер, который уже тогда прославился своими антисемитскими спичами. Как-то раз кто-то из корешей пригласил Рёма на собрание Немецкой рабочей партии. Несмотря на то, что речь толкал не Гитлер (который уже был там членом № 555), а один из основателей партии Готфрид Федер, Рёму хватило: он был в таком восторге, что немедленно вступил. И, как истинный новообращённый, начал бодро пропагандировать новую секту и тащить туда своих армейских дружков. По крайней мере, такова версия сабжа.
По другой версии, Гитлер был при рейсхвере осведомителем; по заданию он внедрился в скромненькую Немецкую рабочую партию и затем внедрил туда Эрнста Рёма, политического советника при штабе — начальство, стало быть. А дальше количество членов начало расти в геометрической прогрессии.
Свежие хомячки были организованы в штурмовые отряды (они же «штурмовики»), поначалу проходившие по ведомости под кодовым названием «Отдел физкультуры, спорта и гимнастики». Рейхсвер считал их своей неотъемлемой частью, финансировал их и проводил с ними манёвры и учения, а Гитлер при них был вроде как реклама.
Козе понятно, что Адика это не устраивало — он парился, собирал эту партию, драл глотку на митингах, а армейцы делают из неё очередной батальон и в любой момент могут выкинуть самого Адика на мороз за ненадобностью.
Карьеру будущего фюрера спас Герман Геринг, который вовремя припёрся в Мюнхен из Швеции. В рейхсвере он не служил, так что Гитлер с радостью назначил его главным физруком молодых национал-социалистов. Рём, конечно, ощутил некий баттхёрт; но спорить с корешем не стал. Не до того было. Сначала надо власть захватить, а потом сраться.
А с захватом власти партия облажалась. Пока Гитлер и Геринг в мюнхенской пивной переворачивали власть, Рём со своими штурмовыми отрядами и юным знаменосцем по фамилии Гиммлер вылез из другой пивной и захватил армейский штаб. Сепаратисты, на тот момент руководившие Баварией, поначалу было поддержали нацистов (ибо Адик сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться), но переть против официального Берлина зассали, а мнения офицеров рейсхвера разделились по принципу плюрализма. Простые жители так и вовсе не поняли, что это было — мало ли какие флэшмобы молодёжь нынче устраивает.
Пока в разных частях города устанавливалась разная власть, армейский штаб окружили регулярные войска и полиция; Рём оказался в засаде. Гитлер и Геринг, как Чип и Дейл, понеслись на помощь товарищу по партии, но власти на полдороге встретили их в узком переулке и вломили неиллюзорных с применением огнестрельного оружия. Конец немного предсказуем: Геринг слинял за границу зализывать раны и залечивать свежеприобретённую наркоманию, Гитлер сел в Ландсберг, Рём сел в Штадельхайм.
Сидел он там очень даже хорошо: в чистенькой одиночке, хорошо кушал, хорошо спал, брился, нехило отметил днюху (с жареными баварскими колбасками и винцом), стишки да статейки кропал, строил планы мести, общался с симпатичным офицериком Хайнесом — короче, вместо того, чтобы перевоспитываться, превратил отсидку в отпуск (гл. «Stadelheim»).
Как поссорился Эрнст Юлиусович с Адольфом Алоизовичем
Выйдя из Штадельхайма, Рём продолжил страдать хернёй и играться в солдатиков. Даже не пытаясь чтить уголовный кодекс, он насочинял очередную банду под названием «Фронтбанн» и тем самым весьма обрадовал Гитлера, которого заподозрили в соучастии и потому добавили срок на три месяца.
| В немецком языке, в отличие от равноправного английского, две формы обращения: du и Sie. Употребляются они так же, как и их русские аналоги (лишь в последнее время начались некие послабления в сторону du — разлагающее влияние Запада, тыкскыть). Но во времена Гитлера всё было достаточно строго. Рём же был не просто его Freund, а Duzfreund — то есть человеком, который обращался к Гитлеру на «ты», и называл его не «мой фюрер», а «Адольф» или даже «Ади». |
Наконец откинувшись, Адик обнаружил, что партия превратилась в хрен знает что, да и всё националистическое движение расползлось, как тараканы по кухне. А тут ещё этот пидор во всех смыслах. Ему поручили возродить штурмовые отряды — так он, тварь, требует, чтобы партийные вожди не вмешивались в управление этими отрядами и не пытались ими командовать. Отряды, мол, мои собственные, а не партийные. «А хуху не хохо?» — спросил Адик. Рём психанул и свалил и из отрядов, и из партии.
Его сердце было разбито. Вытирая слёзы, он послал своему фюреру прощальную записку:
«В память о тяжёлых и прекрасных часах, проведённых вместе, сердечно благодарю тебя за товарищеское отношение и прошу не лишать меня твоей дружбы».
"С такими друзьями никаких врагов не надо", — подумал Адольф и ответил через месяц через секретаря:
«Никакой военной организации г-н Гитлер впредь создавать не намерен. И если в своё время он и пошёл на подобный шаг, то лишь по настоянию некоторых господ, которые в итоге предали его. Сегодня же он нуждается только в охране партийных собраний, как до 1923 года».
После ухода из группы Рём то работал на заводе, то продавал книжки, при этом морально разлагаясь, пока не понял, что так дальше жить нельзя — и в поисках просветления чухнул аж в Боливию, где много диких обезьян и революционеров. В жарких тропических лесах он, вместе с прочими безработными немецкими офицерами, натаскивал аборигенов, готовя их к очередному локальному экстерминатусу, и изливал душу в письмах к некоему сексологу Хеймсоту, горько жалуясь на одиночество и тоску по немецким юношам. Патриот, хуле. Патриот во всём.
Локальный экстерминатус против парагвайцев (за которых, к слову, играла недобитая российская белая гвардия) был просран, но Рём этого уже не увидел — в 1930 г. он смылся в фатерлянд, на воссоединение с партией по приглашению самого фюрера. Его радостно встретили, обняли и дали прежний пост начальника штурмовых отрядов. Жить ему осталось четыре года.
Краткое идеологическое отступление
Вышли мы все из народа,
Дети семьи трудовой
В начале своего творческого пути национал-социализм имел довольно много общего с большевизмом, чего, само собой, ни коммуняки, ни нацики не признавали и не признают. Само название — «Германская национал-социалистическая РАБОЧАЯ партия» — как бы намекает на то, что она создавалась для рабочего класса. Марксизм, распространяемый свежеобразованным Советским Союзом, тоже предназначался для рабочего класса. Это не значит, что нацисты и коммунисты дружили, боже упаси, — это значит, что они окучивали один и тот же электорат. Но если коммунист говорил пролетарию: «Твой враг — капиталист», то национал-социалист говорил пролетарию: «Твой враг — капиталист, коммунист и еврей». Евреи, как объяснял на заре движения Гитлер, подставили страну в войне, загребли себе все бабки, а рабочему классу промывают мозги коммунизмом. А Маркс, между прочим, кто? Вот именно…
А вот Рём ставил коммуняк — страшно подумать — на одну доску с нацистами; ибо и тех, и тех считал идейными революционерами. То есть идеологические враги ему были ближе, чем истинно арийская буржуазия. Ну не еретик ли?
«Между коммунистами и нами — пропасть, но мы уважаем их, и в нас есть та же преданность нашим убеждениям и готовность идти на жертвы ради того, во что мы верим. Это немецкий дух, в том числе немецкий дух в коммунистах, и можете говорить о них что хотите. […]
Я утверждаю, что среди коммунистов, особенно среди членов лиг ветеранов Рот-Фронта, много первоклассных солдат».
В том же стиле вещал и ранний Геббельс («Будущее принадлежит диктатуре социалистической идеи в государстве»), и братья Штрассеры. Гитлер же распинался перед народными массами, пока не лоханулся с революцией, а потом начал думать. И пришёл к выводу, что если власть нельзя взять силой, то надо идти на выборы; а чтобы победить на выборах, нужно, чтобы за него голосовали все, плюс бабло на предвыборную агитацию. Рабочий класс — это далеко не все; да и бабла у них никакого нет, только энтузазизм. А вот у буржуазии есть бабло. Чем крупнее буржуазия, тем крупнее бабло.
Так подумал Гитлер и решил, что надо менять курс партии. Хватит страдать социализмом — пора дружить с серьёзными людьми, а буржуазию из папки «враги народа» переместить в папку «истинные арийцы». Геринг и Геббельс его поддержали (Геринг любил аристократию и красивую жизнь, Геббельс вовремя понял, что фюрера надо слушаться). Штрассеры и Рём — нет.
Ничего личного, просто бизнес
В 1933 г. нацисты победили на выборах и объявили свою партию единственно верной, все прочие — нелегалы. Но Гитлер ещё не был фюрером, а таки только канцлером: кроме него, был ещё президент, и вот этому президенту (а не канцлеру) как раз и подчинялась армия. С которой надо было договариваться.
Серьёзные люди из армии дали Гитлеру понять, что официальным войском страны есть и будет рейхсвер, а не этот сброд быдла под названием «штурмовые отряды» (сброд, на минуточку, к тому моменту насчитывал 2,5 мегачеловек!), который только и умеет, что бить морды на улицах и бухать. Не говоря уже об их штабе, где пидор на пидоре сидит и пидором погоняет. Так что СА надо убрать, вместе с начальником.
Рём, конечно, обиделся: он собрал ребят, сделал из них собственное войско для любимой партии — и тут выясняется, что ни он, ни его ребята нихрена не получат и партии нахрен не нужны. Быть может, в его голове действительно зрел план мести Гитлеру за политическую проституцию… но Гитлер в любом случае успел раньше.
Ночь длинных ножей, она же Операция «Колибри»
Революция пожирает своих детей
В июне 1934 г. было решено отправить всех штурмовиков в отпуск. Поехал и Рём — в Крым Бад-Висзее (баварский курорт на берегу озера).
Гитлеру было как-то неудобно грохать своего старого камрада прямо посреди отпуска; но кучка завистников — Гиммлер, Геринг и Гейдрих, которым одно имя Рёма было как серпом по пенопласту, — пообещали предоставить такие пруфы, что вся Германия будет в шоке и скажет спасибо за то, что спасли нацию. ИЧСХ, предоставили — там было всё, и насмешки над фюрером, и связь с Францией, и накопление штурмовиками оружия, явно для подготовки мятежа. А про гомосятину, разведённую в их штабе, и так вся страна знала — даже пруфы не требовались.
Адик так взбесился, что собрал в Бад-Висзее всё руководство СА (якобы для встречи) и лично попёрся туда на арест, возглавив опергруппу из сыщиков, Гесса и Геббельса. Брали в гостинице, на рассвете. Ну по крайней мере, один пруф, а именно гомоэротику, они таки увидели лично.
Геринг в это время сидел в Берлине на телефоне; услышав от Геббельса кодовое слово «Колибри», он поднял по тревоге эсэсовцев и распечатал приготовленные заранее конверты с расстрельными списками. И понеслася: 177 человек (по версии нацистов), 1076 (по оценке независимых экспертов на Нюрнбергском процессе).
Не надо думать, что арестовывали и расстреливали только штурмовиков: под шумок грохнули и предыдущего канцлера, и комиссара Баварии, который когда-то подавлял «пивной путч», и одного из братьев Штрассеров, и даже одного музыкального критика — перепутали со штурмовиком-однофамильцем. Ну бывает. Ну это жизнь. Потом извинились же.
Некоторые даже не верили, что их убивают. Группенфюрер СА Карл Эрнст, который командовал поджогом Рейхстага, недавно женился (Геринг и Рём были на свадьбе) и как раз ехал в свадебное путешествие на Мадейру. Когда его сняли прямо с парохода и повезли в наручниках в Берлин, он искренне поржал, посчитав это удачным приколом, и ржал до самого расстрела.
Рёма, кстати, сразу не расстреляли; больше суток он сидел в уже знакомом Штадельхайме, пока Гиммлер и Геринг мотивировали Гитлера, порывавшегося простить старого товарища. Наконец замотивировали. Рёму в камеру принесли газету с разоблачительной статьёй и пистолет, дали десять минут на подумать. Не дошло. Пришлось привлечь эсэсовцев, чтобы объяснили быстро и доходчиво.
Последними словами Рёма были «Мой фюрер, я люблю тебя» (по другой версии — «Пусть Адольф лично стреляет в меня!»).
Версия 1: официальная
Гитлер всем сказал, что штурмовики готовили восстание, вот он и его пресёк на корню. Собсна, мотивы у Рёма были — вышеуказанные левые взгляды и обида на Гитлера и рейхсвер. Он всё носился с идеей «второй революции»: мол, власть захватили, а теперь надо раздать землю крестьянам, заводы рабочим, армию Рёму. А раз армию Рёму не дали, то он и начал высказываться: «То, что говорит этот дурак-ефрейтор, ничего для нас не значит… Гитлер — предатель. Если мы не добьемся своего с ним, мы добьемся этого без него». Говорил ли он так на самом деле или это цитата из произведения Геринга/Гиммлера/Гейдриха, и были ли на самом деле переговоры с Францией, накопление оружия и подготовка к путчу или опять-таки всё это ЛПП — кто ж вам теперь правду скажет?..
Что касается названия действа: как вариант, оно произошло от длинных кинжалов, которыми наградили эсэсовцев, проводивших чистку. Второй вариант — от названия легенды о том, как в 450 г. англосаксы ночью перерезали бриттов. Третий вариант — так сами штурмовики собрались назвать своё восстание, в честь нацистской песни «Wetzt die langen Messer auf dem Bürgersteig».
Версия 2: тоже официальная
Эрнст Карла склонял к аморалу
Поговорка про руководство СА
Как известно, на скользкую тропку гомосексуализма Рём вступил задолго до появления нацистов в немецком правительстве. Coming-out совершил в 1924 г., когда в берлинских ночных клубах и банях достиг «вершины человеческого счастья». С тех пор он не контактировал ни с какими женщинами, кроме матери и сестры, которых нежно по-родственному любил.
Не то чтобы гомосексуализм считался чем-то хорошим в те весёлые годы, но редкостью он точно не был. С одной стороны, законом он запрещался, с другой — поди ж ты докажи, что между этими двоими именно содомия, а не крепкая мужская дружба, ты же свечку не держал? Ходить в гей-бары тоже не возбранялось, и вообще, гей-субкультура цвела пышным цветом. Но это в демократической Веймарской республике.
В Германии 7-8% мужчин — гомосексуалисты. Если такое положение сохранится, нашей нации угрожает самораспад. Те, кто практикует гомосексуализм, лишает Германию детей, которых они должны ей поставлять.
Это таки считалось преступлением. Ибо как бы ни кричали некоторые национал-гомосексуалисты о знаке равенства между своей ориентацией и патриотизмом, тру-нацизм в данном отношении краток и суров: каждый ариец должен преумножать свою расу и делать побольше маленьких арийчиков. А мужеложество суть напрасное просирание генофонда. Короче, что неестественно — то безобразно и must die.
Обратите внимание: об уничтожении всех гомосексуалистов, в отличие от евреев и прочих унтерменшей, речи не шло: Гиммлер считал, что это лечится. Британские учёные, между прочим, с ним согласны.
Рём же после возвращения из Боливии окружил себя педиками, да ещё приказывал ловить для него новых. Кто соглашался подставить свой анус — получал ништяки и должности, кто не соглашался — получал вразумляющие пиздюли. Короче, в руководство СА можно было попасть только через постель.
Трезвенником ни Рём, ни его подчинённые тоже не были. Алкоголь в сочетании с близкой дружбой с фюрером давал иногда неожиданные результаты из разряда «Иногда лучше жевать, чем говорить»:
«Он (Гитлер) думает о крестьянских девушках. Когда они стоят в поле и наклоняются во время работы, так, что можно видеть их задницы, вот что ему нравится, особенно если они у них большие и круглые. Это сексуальная жизнь Гитлера. Какой мужчина».
Присутствовавший при этом Гитлер уставился на него, сжав губы.
— John Graven Hughes, Heinz Linge "Getting Hitler Into Heaven" — Page 44
Это же как надо было нажраться, чтобы прилюдно и так феерически срывать покровы с сексуальных предпочтений своего начальника (учитывая, что начальник — Адольф Гитлер). И после такого он ещё удивляется, когда его убивают?
А был ли мальчик…
…геем??? Тут (ищем по названию EROHM) выложены открытки, которые он посылал из эмиграции некоей Lotte MARSABN (судя по врачебному почерку открыток, она скорее Marzahn), которая жила в его (!) доме в Мюнхене. ЧСХ, адрес совпадает с мюнхенской пропиской Рёма. Глава имперского поиска и индексации фон Гугль об этой фройляйн ничего не знает, но знает о другой — Аугусте Бауэр: сослуживец Рёма утверждал, что она была невестой Рёма, которая разорвала помолвку после того, как её жених был ранен на войне — не хотела жить с уродом. Быть может, помолвка на самом деле была настолько тайной, что о ней никто не знал; быть может, Рём и в самом деле с горя решил, что все бабы суки / с такой рожей у него никогда не будет девушки, а потому придётся любить себе подобных… По его словам, с женщинами он по молодости пробовал, но как-то не вставляло. В подтверждение — байка о том, как Рём в молодости предстал перед судом чести и жаловался, что ему баб водить некуда.
Версия 3: альтернативная
Где-то в Берлине
-Тебе, Мартин, не кажется, что Адольф меняется? Он стал каким-то другим.. Более сдержанным.. Рассудительным.. Спокойным.. Сменил одежду.. Курит трубку и ужасные русские папиросы.. Пьёт, правда, многовато.. Не скажу что это мне не нравится, но это другой Адольф.. И я.. начинаю бояться его..
-Эрнст, я боялся его еще когда он был маленьким ефрейтором.. Я всегда знал, что он станет великим человеком..
-Мартин, забудь об этом, прошу тебя..
-Конечно, Эрнст, мы же друзья..
Днем позже. Берлин.
-Старые пердуны!!! Старые, муттер их, камрады!! Они смеют указывать мне, как нам надо строить Вермахт!!! Как нам надо строить Великую Германию!! Педерасты!! Особенно Рэм!! Иосиф, ну подскажи.. А, я понял…. И нет проблемы…. Фюрер положил трубку. Ивент «Замочить Старую Гвардию»
— Мануэль Маруланда В. «Политик. Человек. Мужчина. Адольф Гитлер»
Место в современной культуре
Документалка:
- в литературе — «Мемуары Эрнста Рёма», оригинальное пафосное название — «История предателя»; невозбранно уже не скачивается нигде. Те, кто надеются найти там гей-порно, будут жестоко разочарованы: книженция посвящена в основном тому политическому блядскому цирку, который творился в Баварии после Первой мировой, провальному «пивному путчу» с последствиями и до кучи сокрушениями по поводу современной морали: суки евреи, научили народ зарабатывать, вместо того чтобы служить Отечеству™;
- биографии за авторством Элеанор Хэнкок и Норберта Марона — непереведённые и некачабельные;
- в кино — некоторое количество хроник (и документалок с использованием оных), где сабж засветился на фоне своих штурмовых отрядов. Не забываем и про обязательную Лени Рифеншталь («Победа веры»).
Искусство©:
- пьеса Юкио Мисимы «Мой друг Гитлер» — время действия перед «Ночью длинных ножей» и после неё. Вполне логично и исторически верно объясняет, почему Адик сменил политическую ориентацию и как дозрел до мысли почистить партийные ряды. Единственный недостаток — пафос местами зашкаливает. Хотя в трагедии так и должно быть;
- роман Л. Фейхтвангера «Братья Лаутензак» — образ Манфреда Проэля, главы штурмовиков, полностью слизан с сабжа;
- естественно, слэши — а как без них прожить?..
- фильм «Гитлер: Восхождение дьявола» — сабж сыгран не то чтобы плохо, просто актёр непохож до такой степени, что Рёма в нём хрен распознаешь.
«Ночь длинных ножей», будучи событием брутальным и меметичным, отметилась сама по себе и по своей популярности далеко переплюнула сабж:
- в литературе, помимо упомянутой японской трагедии, засветилась у Стругацких («Трудно быть богом»);
- в кино, помимо упомянутого «Восхождения дьявола», присутствует в фильмах «Гибель богов», «Фронт без пощады»; есть и фильм «Ночь длинных ножей», но кроме названия, с сабжем ничего общего не имеет. Также и фильм «Кабаре» имеет сцену с уничтожением штурмовиков;
- в музыке — ну как же не воспеть такую благодатную тему! Кого тут только не было: и AC/DC, и блэк (Marduk, Slagmaur), и дэт (Malevolent Creation), и неофолк (Death in June), и даже прастихоспади «Коррозия Металла»;
- в журнализдской среде название применяется для какой-нибудь быстрой, решительной ночной акции, иногда с заменой «ножей» на что-то подходящее — к примеру, «Ночь длинных ковшей»;
- в ралли Монте-Карло есть одноимённый этап.
Галерея
|
.jpg){kind=link}
Dazu