Шариков
Шариков, Полиграф Полиграфович — персонаж книги Михаила Булгакова «Собачье сердце» и одноимённого фильма Владимира Бортко, где был блистательно воплощён на экране расово верным актёром Владимиром Толоконниковым.
Кто таков?
Пролетарский вариант чудища Франкенштейна, искусственно выращенный профессором Преображенским из дворняги, которой пересадили яички и гипофиз от покойного люмпена Клима Чугункина (или Чугунова, тут сам Булгаков путается[1]), а идеологию от пламенного марксиста Швондера. Тем самым было невозбранно достигнуто совмещение интеллекта псины с официальным статусом человеческой личности. Результат был настолько разрушителен, что пришлось всё запилить назад и сделать вывод, что «наука ещё не знает способов обращать зверей в людей». Такова официальная версия — для протокола. Пытливый же читатель найдёт другую причину: «Объясните мне, пожалуйста, зачем нужно искусственно фабриковать Спинозу, когда любая баба может его родить когда угодно», — являющийся, по-видимому, итогом рассуждений доктора Булгакова на популярную в то время тему евгеники.
Почему интересен?
Полиграф Полиграфович Шариков символизирует типичное быдло в его наихудшем виде самодовольного быдла. Однако, как выяснилось, этот типаж имеет и своих сторонников. Так, например, Шмуклер активно выставлял Шарикова и сочувствующего ему управдома Швондера положительными героями — простыми русскими людьми (особенно Швондера), страдающими от троллинга недобитых буржуев. Между тем булгаковский образ не возник на пустом месте, что само по себе лишает спор сторонников и противников Шарикова всякого смысла.
Аж в 1841 году Генрих Гейне, будучи коммунистом до мозга костей и очень близким другом Маркса, написал поэму «Атта Тролль», где главным героем был медвед. Симпатичный и в общем положительный мишка Атта Тролль так бы и ходил по базарам на поводке, но вдруг стал санкюлотом и начал активно бороться за свои медвежьи права. Ведь все имеют равные права, включая и трудящихся медведей, верно? По ходу поэмы Атта Тролль говорит лозунгами, которые не отличаются от всем известных мемов еще не написанного Манифеста коммунистической партии, но за одним небольшим и важным исключением. Медведь — это все таки животное, которое справедливость видит по-звериному.
Свергнем власть монополиста,
Установим в мире царство
Справедливости звериной.
-
Вокруг чего и разворачивается вся поэма, по итогу которой коммунист Гейне, который видел зародыш нового человечества именно в быдле-пролетариате, принимает решение застрелить мишку КЕМ и впредь охотиться на всех подобных сторонников звериной справедливости. Причина — Атта Тролль хочет без задней мысли выпиливать угнетателей под ноль как терминатор, но в человека превращаться не собирается. Более того, медвед не осознает, что хочет справедливости ценой полного отрицания всего человеческого, которое-то и является конечной целью коммунистической революции и установления справедливости. Речь не о фантазиях вокруг «слезинки ребенка», а о вполне натуральном озверении, когда бывшие рабы почем зря отрываются на бывших рабовладельцах и друг друге, охотно забывая, что доктора Менгеле им никогда не превзойти, а жить в обществе с пещерными понятиями и людьми придется еще очень долго.
Где-то рядом можно заметить похожий мотив во всем романе Мэри Шелли «Франкенштейн, или новый Прометей» (который все знают, но мало кто читал). Профессор Франкенштейн фактически повторяет судьбу Преображенского: запилив Чудовище, которое хоть и невероятно сильное и живучее, но при этом доброе и непосредственное, он очень быстро убедился, что понятия не имеет, как вписать результат своих экспертиментов в человеческое общество.
Помимо Булгакова и Гейне, типаж был описан Зощенко, огребавшем от шариковых непосредственно.
Зощенко и Булгаков открыли этот тип в двадцатые года. Теперь коммунальный хам завершил свое развитие, обрел мечту своих кошмарных ночей — генеральские звезды, вооружился линзами здравого смысла, причислил себя к сонму телевизионных светил.
На предыдущей стадии своего развития он назывался Ждановым. Пройдя сквозь кровавую парилочку тридцатых, зощенковский банщик и булгаковский шарик стали Ждановым. Колумбы, открыватели типа, были объявлены уродами. Солидный устойчивый нормальный Жданов ненавидел своего открывателя, урода, отрыжку общества, мусорную шкварку перегоревшего «серебряного века».
Вот, в сущности, главный конфликт времени, идеально короткая схема: «Зощенко — Жданов»…
— Аксёнов, «Ожог»
А Жданов, на минуточку, был едва ли не самым развитым в сталинском руководстве и первым кандидатом в преемники Сталина, но случайно помер. Последний пример хорошо демонстрирует, что никто и ничто не мешает шариковым иметь высшее образование, какие угодно политические и гражданские взгляды — без разницы коммунистические или либеральные, руководить министерствами и целыми странами, работать интеллектуалом в университете или читать рэ… OH SHI!
Но наиболее известным примером шариковщины в политике до сих пор является Николай Иванович Ежов.
Несмотря на все эти большие недостатки и промахи в моей работе, должен сказать, что при повседневном руководстве ЦК НКВД погромил врагов здорово…
— О своем вкладе в общество
Влияние
xxx: удивительное рядомxxx: первое слово Шарикова было «абыр» — «рыба» xxx: в английской раскладке — «f, sh»
Отношение к Шарикову является хорошим, годным тестом на поцреотизм совкового разлива. При малейшем упоминании героя сов-поцтреоты, все как один, впадают в баттхёрт. Исключения существуют, но только при случае, если поцреот ещё юн и относится к «Собачьему сердцу» как к какой-то доисторической классике, которую следует изначально уважать. В этом случае с Шариковым он пытается сравнить «белоленточников» и прочую современную оппозицию Путину.
Благодаря экранизации сего творения Михаила Афанасьевича появились такие понятия, как «шариковщина» и «швондеризм». Обозначают они, по сути, негативные качества, присущие этим героям. Однако оригинальная булгаковская повесть отличается от перестроечного творения, поскольку Бортко, будучи конъюнктурщиком, немало переделал книгу под вкус перестроечного небыдла. Например, булгаковский Швондер раза в два младше сыгравшего его Карцева, а про его спутников в книге сказано только «Все молодые люди и все одеты очень скромно», то бишь все остальное — аффтарский креатиф.[2] Аналогично и идеологическое противостояние Швондера и Преображенского не центральная тема повести, написанной о русском Атта Тролле с собачьим сердцем.
Некоторые особо упоротые мегакритики утверждают, что Клим Чугункин — это Сталин (Клим — намёк на Ворошилова, Чугункин — сами понимаете), которого создал Ленин (Преображенский — от слова «преображение») с помощью Троцкого, настоящая фамилия которого Бронштейн (Борменталь). Маразм данного утверждения заключается в том, что доктор Борменталь, например, по книге расовый балтийский немец («папа был судебным следователем в Вильно»), а IRL — Илья Арнольдович Файнзильберг, булгаковский кореш по «Гудку», более известный народу под псевдонимом Ильф. Впрочем, упоротые обожают искать зашифрованные смыслы в чём угодно — у них и «Мастер и Маргарита» про зверства НКВД, и «Властелин Колец» про войну с Гитлером. Так-то!
Алсо, Абсентис говорит, что на самом деле к указанному перевоплощению могла привести пересадка не гипофиза, а эпифиза.
См. также
Ссылки
Примечания
- ↑ То ли Булгаков забыл первую версию фамилии персонажа, то ли он как бы намекал нам, что проф. Преображенскому фамилия донора была унофаллична. Если верить издателям, в рукописи таки два варианта: сначала один, потом второй.
- ↑ Впрочем, это Булгакову в книге можно было просто написать «были одеты скромно» и предоставить воображению читателя изобразить эту скромность. Бортко в фильме как-то одеть актёров пришлось.
